Книга За колючкой – тайга - Сергей Зверев

– Пытаюсь определить, Кормильцев, кто из вас сукой окажется. Если ты, то в этом случае мы будем еще минут десять сидеть и смотреть друг на друга. Чтобы наверняка. А потом, когда я все-таки заставлю одного из этих хлопцев спуститься в цистерну, можно будет уверить следствие и суд, что во время пути ты несколько раз останавливался по нужде и тем оставлял машину без присмотра. Доказательств обратного у всех – ноль. Если же сукой окажется Литуновский, то уже через секунд тридцать он начнет долбиться изнутри, пытаясь спасти свою жизнь. Твою жизнь этим он не погубит, знает, что максимум, который тебя ожидает, это пара лет. Но все мы, и он, и я, и ты, очень хорошо понимаем, что такое два года вне дома. Впрочем, у него есть вариант. Это он скажет, что увидел на дороге машину, оставленную без присмотра, и залез в бочку. В любом случае он начнет стучать и спасать свою жизнь. Словом, сдавать тебя.

«Пятьсот».

– Открой люк, Кудашев, – хрипло проговорил Кормильцев. – Вдруг… там кто-то есть.

Майор улыбнулся:

– Мне делать нечего? Просто так бочку с дерьмом вскрывать? Понимаешь, мне, чтобы это сделать, нужны не догадки, а доказательства. И если беглый зэк залез в цистерну без твоего участия, тогда откуда такая уверенность возьмется? Другое дело, если ты был соучастником побега… Ну, не соучастником – это я загнул, а пособником в процессе этого побега… Тогда да. Явка с повинной будет принята, и жизнь зэка окажется вне опасности. Если ты не видел, что в бочку кто-то проникал, тогда зачем ее вскрывать? Один шанс к миллиону, что зэк в ней. Просто посидим пяток минут, поболтаем, годы прошлые вспомним… А потом знаешь, что я сделаю? Вскрою цистерну. Но вопросов к тебе не будет. Ты ведь скажешь, что оставлял машину без присмотра, верно?

Замполит отвернулся и стал смеяться, разглядывая, как один из мальчишек пытается тайком залезть в вертолет.

У Вити на лбу выступили крупные капли пота.

– Открывай бочку. Он там.

– Не понял, – четко отрапортовал заместитель Хозяина.

– Это я подсадил его в цистерну, и я знаю, что он в бегах. Открывай.

Бес вгляделся в глаза майора, и на их дне обнаружил странную картину. Зэки несли нетесаный гроб Литуновского, и один из них говорил второму: «Замполиту легче было привезти мертвого Летуна, чем живого. Проблем меньше, вопросов меньше…»

И не выдержал…

Выскочил из кабины на землю, а с нее заскочил на цистерну.

«Не мешайте», – спокойно прокомментировал рукой события Кудашев. Сделано это было весьма своевременно, потому как минимум четверо его спутников уже вскинули к бедрам короткие автоматы.

Зачем он завернул так туго?!

Будь прокляты легавые… Прошло уже минут девять, не меньше…

– Крра-а… – заскрежетала, проворачиваясь, ручка люка.

Еще одно движение, и она, тяжело громыхнув по полой цистерне, заскакала на ее покатой поверхности.

– Эй… Эй!.. Брат!! Братка!..

И Бес спрыгнул в смердящую жижу.

Литуновский лежал на дне цистерны, рвал на горле воротник рубашки и сипло свистел. Его глаза слезились, и уже ничего не видели в этой смердящей тьме, легкие, отравленные сероводородом, рвались и безвольно сжимались в ответ на желание втянуть хотя бы молекулу кислорода.

– Наверху! – в исступлении заорал Кормильцев. – Примите человека!..

Выдернув беглеца из жижи, он обхватил его за пояс и стал просовывать в узкий люк. Несколько мгновений он стоял, ожидая, пока Литуновского потянут вверх, а когда понял, что делать этого никто не торопится, подсел и стал выталкивать сам. Около минуты он по сантиметру переваливал вялое тело наверх. Шаг за шагом, словно продевал в игольное ушко непослушную нитку, он толкал тело зэка, задыхался от зловония и толкал, толкал, толкал…

Лишь когда Литуновский лег животом на бочку, две пары рук схватили его за одежду и сволокли вниз. До колеса. Дальше он скользил сам.

Рухнул на асфальт и, казалось, выдыхал гораздо реже, чем вдыхал. Свистящие звуки постепенно перешли в гортанные, и этот хрип задыхающегося человека раздавался даже до поста, откуда наблюдали за событиями двое стражей дорог.

Дико и неприятно было это зрелище.

– Поделом, – заметил старик с клюкой, развернулся и пошел прочь.

– Сволочи, – добавила в сердцах, непонятно к кому обращаясь, бабка, грозно покликала к себе расшалившихся у вертолета внуков и побрела вслед за дедом.

А Кудашев подумал: «Странно».

Ему действительно показалось странным, что Литуновский предпочел задохнуться в бочке, нежели поднять тревогу, спасая свою жизнь и тем выдавая водителя.

«Странно», – подумал замполит. Еще более странен был факт, что Кормильцев, имея шанс выйти сухим из воды, пошел спасать беглого зэка, вместо того, чтобы спасать свою свободу.

Бить их обоих на глазах оглядывающихся сельчан – безумие, да и терялось при этом величие выполненного задания. Было сделано главное – и беглец, и его пособник сидели у заднего колеса машины в наручниках. Редко удается, чтобы исчезала необходимость доказательств вины помощника. Как правило, с определением роли таковых возникают сумасшедшие проблемы. Сейчас она отпала. Кормильцеву была предложена сделка, он от нее отказался и в устной форме выдал исчерпывающую по содержанию явку с повинной.

Один из спецов сжалился, вынул из своей оранжевой индивидуальной аптечки две большие таблетки и протянул серому лицом зэку. Давать ему в руки фляжку, однако, не решился, но вот в подставленные руки воды налил.

Через минуту беглеца вырвало бурлящей пеной, однако спустя мгновение лицо его приняло розоватый оттенок, что отрезало для Кудашева необходимость вызывать еще один вертолет с врачами из Назарова.

Хотя и было недалеко. Километров пятьдесят—сорок минут езды на ассенизаторской машине.

– Что мне будет? – философски бормотал Кормильцев, приваливаясь к плечу Литуновского.

– Ну, два года. Ну, учитывая твою общественную опасность… Ты ведь социально опасен?

Литуновский качнул головой.

– Ну, значит, три. Общего режима. Раз плюнуть, зайти и выйти. А ты, брат… – и, не найдя разумных слов для поддержки, отправил в сторону дурно пахнущего Летуна первое, что пришло в голову: – Держись.

Два дня свободы закончились быстро.

Вертолет, поднявшись в воздух, снова повел мордой по воздуху, выбрал правильное направление и потянул вперед.

– Ты, наверное, думаешь, – говорил Летуну Хозяин, встретивший его на запасной полосе красноярского аэродрома, – что тебя сейчас отправят в карцер. Суток на девяносто. Ты отсидишь там, какая-то часть срока уйдет, и дом станет ближе.

Потрясываясь на жестком сиденье «УАЗа»-«таблетки» с номерами красноярского УИН, полковник хмуро смотрел на лежащего на полу Литуновского и устало теребил носовой платок. Без платка сейчас было нельзя, даже отмытый, зэк смердил так, что свербило в носу и чувствовались позывы рвоты.