Книга Позывной «Курсант» — 2 - Евгений Прядеев

за новоиспеченных комсомольцев будет отвечать их воспитатель. Вот поэтому, наверное, Панасыча и крыло. Нервничает. Волнуется. На данный момент он, конечно, за наши выкрутасы ответственность несет, но вроде не сильно. А вот после вступления в комсомол, если кто-то из пацанов что-нибудь исполнит, с Шипко снимут даже не погоны. Сразу головы лишится.

— Товарищ сержант государственной безопасности… — осторожно начал Иванов. — А нам обязательно…

Панасыч уставился на него с таким видом, будто готов зубами в горло вцепиться.

— Нет! — Иванов замахал руками. — Вы не подумайте! Комсомол — это здорово. Отлично! Просто… В общем… Ладно…

Детдомовец вздохнул и сдулся. Это было правильное решение. Я бы на его месте поступил так же. Иначе, боюсь, Шипко сегодня все-таки окончательно сорвётся. И будет нам тошно.

— Ну-у-у… — протянул Панасыч с интонацией ожидания.

— Ура!!! — заорали мы хором.

Хотя лица у детдомовцев говорили совсем о другом. Я, честно говоря, особой проблемы не увидел. Комсомол, да и бог с ним. А вот пацанов данный момент отчего-то напряг. Думаю, дело в официальном статусе. Это же — конкретная ответственность. И спрос, соответственно, в разы больше.

— Ну, мандец… — прошептал Подкидыш. — Со всех сторон обложили… Сволочи… Теперь вообще с живых не слезут. Повязали крепко.

Глава 21

Я налаживаю контакты и выстраиваю связи, но…

— Товарищ сержант государственной безопасности! Подождите!

Я, пропустив пацанов вперед, развернулся на сто восемьдесят градусов, а затем рванул следом за Шипко. Мы как раз уже оказались возле барака, вернувшись туда после ужина, и остальные детдомовцы благополучно отправились готовится к завтрашнему мероприятию. Оказалось, у комсомольской организации имеется свой устав, а мы, как будущие члены ВЛКСМ, должны его подробно изучить.

Шипко торжественно вручил нам брошюры, многозначительно пообещав, если завтра этот устав не будет у нас от зубов отскакивать, то не факт, что зубы останутся на месте. Довод выглядел весьма убедительным, а главное — вполне правдоподобным. С такими серьёзными вещами Панасыч никогда не шутит. Поэтому даже Подкидыш, каждый раз пытающийся в ответ на одно слово воспитателя вставить сразу два, а то и три своих, молча принял важный документ. С приближающимся комсомольским будущим детдомовцы, похоже, смирились.

— А вы чего так распсиховались то? — спросил я пацанов за ужином, когда Шипко отвлекся на повариху.

Не в плане мужского интереса, конечно, отвлёкся. Таких вольностей он себе не позволяет. Обсуждал какие-то нюансы в завтрашнем меню. Похоже, нас ждет торжественный банкет.

— Да черт его знает… — Корчагин пожал плечами. — Это вроде как по-серьёзному уже. Вступил в комсомол, считай, один шаг до партийного билета остался. Все. Обратной дороги нет.

— Умрешь с вас, — я покачал головой, поражаясь крайне странной, с моей точки зрения, логике парней. — А до этого как было? В шутку, что ли? Мы тут уже без малого две недели почти находимся. Предполагалось, будто нам дадут выбор?

— До этого мы — свободные птицы, — отозвался с соседнего стола Лёнька. — Если что, спросу нет.

Я их рассуждение, если честно, так и не понял. По мне, какая разница, комсомол, партия, хоть секта юных натуралистов. Один черт мы уже впряглись в эту историю и никто нам из нее выйти не даст. Но спорить с парнями не стал. Как говорится, жираф большой, ему видней. Если они так трепетно относятся к вступлению к комсомол, ну флаг им в руки. Я, к примеру, с самого начала понимал, идти придется только вперед. Свернуть нам тупо никто не даст.

— Чего тебе, Реутов?

Панасыч, после того, как я его окликнул, остановился, ожидая, когда подойду ближе. Вид у него, надо признать, был усталый. Впервые за все время своего пребывания в школе, я видел воспитателя настолько человеком. Нет, понятно, он и раньше им был. Человек. Кто же еще? Не козёл, не баран, человек и есть. Имею в виду, именно сегодня я вдруг заметил, что Шипко немного удолбался нянчиться с нашей особой группой. Он будто позволил себе проявить чуть-чуть эмоций. Настоящих. И сдаётся мне, будь его воля, товарищ сержант послал бы нас к чертовой матери. А некоторых — с особым удовольствием.

Единственное, что его сдерживало — чувство долга, ответственность и, само собой, приказ.

— Мне бы поговорить с Вами… — я оглянулся на вход в барак.

Пацаны вроде уже зашли внутрь, но на какую-то долю секунды мне показалось, дверь слегка приоткрылась. Или ее просто не захлопнули до конца. В любом случае, хотелось без лишних ушей обсудить кое-что с Панасычем.

— От ёк-макарёк… Покоя, значит, не видать сегодня… ну, хорошо. Идем.

Шипко кивнул мне в сторону соседней дорожки, которая вела к спортивной площадке, и сразу же сам туда направился.

В итоге, мы отошли не особо далеко от барака, почти на несколько десятков метров. Я с этого расстояния даже мог рассмотреть, как в окне мелькают силуэты моих товарищей. Но не тащить же Панасыча в лес? Это будет выглядеть несколько странно. Да и на долгую беседу, если честно, особо не рассчитываю. Шипко далеко не балабол. Глупо рассчитывать, что он кинется откровенничать. А мне и не надо. Мне главное свою схему провернуть. Ту, которая поможет спокойно закончить эту чертову школу, а потом свалить ха границу. Готов любит Родину. Готов ее спасать, раз уж так вышло, что это неизбежно. Но желательно на приличном расстоянии. В принципе, есть в этом даже что-то романтически-героическое. Стану вторым Зорге. Хотя, нет. Тьфу-тьфу-тьфу. Там тоже не слава Богу все у мужика вышло. Лучше первым и единственным Реутовым.

— Ну? Что случилось? Опять делов натворил? — Шипко замер напротив меня, сложив руки на груди.

Взгляд у него был привычно суровый, но непривычно тоскливый. Он, наверное, предчувствовал очередную хрень, с которой ему придется разбираться. Особенно огорчал воспитателя тот факт, что завтрашнее мероприятие состоится уже завтра, и это вполне логично. А я тут приватных разговоров захотел. Опыт подсказывал сержанту госбезопасности, приватные разговоры с одним из детдомовцев, особенно с тем, кто уже успел неоднократно отличиться, — хреновый признак. Этак можно вместо торжественного мероприятия торжественно огрести от начальства. Честно говоря, мне в данной ситуации даже стало Панасыча искренне жаль. Подсуропили