Книга Вампиры тут беспризорные - Тони Марс

твоей маме. — как можно громче сказал Степан, пытаясь перекричать ребенка.

— Не ври мне! — зло провизжал мальчик, даже не глянув на мужчину. — Я уже умер!

Степан поджал губы и нечитаемым взглядом посмотрел на желтоватое мокрое пятно, расползшееся по простыне. Хотел бы он отмотать время назад и подкинуть двух Фегажских другому клану.

— Мертвые не писаются. — только и сказал он, поминая свой матрас. А Веце еще жаловался, что ребенка не к нему положили.

— Я-я не описялся! — оскорбленно гаркнул вампиреныш, испуганно ощупывая мокрые штанишки, — Меня подставили! — с искренним возмущением провизжал ребенок.

Степан прикусил губу, чтоб не заржать.

— Хорошо. — согласился вампир, подходя ближе, — Я обещаю найти преступника. — и едва сдержал смешок, — Твой дом сгорел, поэтому я привел тебя к себе.

Вампиреныш, кажется, только сейчас понял, что находится в чужой комнате, и с недоверием начал озираться по сторонам. До этого, видать, скорбел по своей несостоявшейся кончине.

— Зачем? — малыш с подозрением прищурил свои глаза, явно подумав про хозяина дома что-то плохое.

— Чтобы ты не замерз на улице. Скоро я найду тебе новый дом. — впрочем, вампиренышу были равнодушны обещания, его не сильно волновало будущее, да и пояснения Степана тоже.

— А где моя няня? Она уже умерла? Надеюсь да, она мне никогда не нравилась. — важно проговорил ребенок, брезгливо смотря на одеяло. — Фу, как тут все бедно. — и вытер козявку о пододеяльник.

Степан выразительно отвел глаза, ужасаясь. Он привел к себе в дом маленького монстра, не иначе!

— Звать-то тебя как? — спросил попаданец, потирая переносицу. Вот и помогай потом другим вампирам.

— Смотря кто спрашивает. — важно ответил мальчик, смерив попаданца высокомерным взглядом, — Ты простолюдин или кто? Представься мне как подобает! — требовательно изрек вампиреныш, напыщенно подмяв под зад подушку.

Знаете, Степан бы еще сто лет не вспоминал про свою связь с Вальдернескими, но ради такого случая мог и свое темное прошлое припомнить. Этого сопляка сразу на место не поставишь, так он следующие несколько дней вести себя как попало будет.

— Глава рода Вальдернеских, граф Кифен Вальдернеский. — величественно изрек Степан, строго глядя на мальчика, и вырвал свою несчастную подушку из-под ребенка. Увы, наволочка уже успела впитать влагу с простыни и штанов.

— А я… я Эрикош Фегажский, следующий глава рода! — попытался защитить свою попранную гордость вампиреныш, — Но теперь, наверно, просто глава рода, так что мы равны!

Степан тяжело вздохнул. Что ж, остается утешаться тем, что мальчик хотя бы не истерит и не проситься домой.

— Ты знаешь, что случилось с твоим кланом? — вкрадчиво уточнил Степан, внимательно следя за реакцией мальчика.

Вампиреныш нахмурился и плотно сжал дрожащие губы.

— Знаю. — мрачно ответил ребенок, — У меня никого больше нет, да? — словно не спрашивал, а утверждал. Попаданцу оставалось только поражаться спокойствию отпрыска Фегажских, наверно так растят всех глав рода.

— Да. — согласился вампир, слабо кивнув.

Эрикош понуро опустил голову и отвернулся, вытирая рукавами слезы. Мама всегда говорила, что глава рода никогда не плачет, но сейчас слезы бежали сами.

— Теперь я совсем один? — безжизненно спросил мальчик дрожащим голосом. — Я ведь не могу один, я так не умею…

Вампир хмыкнул, ребра слабо ныли, но уже практически не тревожили. Эрикош сейчас чем-то напоминал Степану его самого в первые дни после попадания в этот мир. Но как он может утешить ребенка, который в одночасье потерял всех и всё?

— Глава рода всегда один. Поэтому ты справишься. — проговорил попаданец. Раз уж малец гордый и высокомерный, то это возымеет на него эффект.

Вампиреныш сжал кулаки, кивнул самому себе и с вызовом посмотрел на Степана.

— Что я должен вам за свое спасение? — сурово произнес Эрикош, словно с него уже взяли расписку с процентной ставкой и заставили работать задарма триста лет на своего спасителя.

— Не создавай проблем, пока живешь у меня. И не порть вещи. — сказал вампир. Эрикоша и Веце его дом не переживет, — Этого будет вполне достаточно. — да, если вампиру будет где жить и из него никто не вытрясет душу за ближайшие несколько дней, то он может считать себя везунчиком.

— Благодарю вас за оказанное великодушие, я и мой род всегда будем помнить об оказанной милости и с готовностью придем на помощь, о чем бы вы ни попросили. — возвышенно поблагодарил Эрикош, склоняя голову в уважительном поклоне. Но с кровати, конечно, так и не встал.

— Ты… перегибаешь с артистизмом. — произнес Степан, встав.

Куда же пристроить Эрикоша, не к Вальдернеским же его вести. Возможно Касарины согласятся приютить сироту у себя, но как и главное чем его кормить-то?

Кровь Фегажские не пили, так что и ребенок вряд ли станет.

— Мой отец всегда так говорил, когда провожал гостей. — мальчик красноречиво глянул на дверь и добавил для недогадливого Степана, — Уходите, я желаю побыть один.

Наглости Эрикоша можно было только позавидовать. Степан осторожно выпрямился и бросил напоследок, перед тем как выйти:

— Учти, это первый и единственный раз, когда я пойду на уступку. Это мой дом и только я здесь имею право приказывать кому-либо.

Эрикош окинул комнату скептическим взглядом и пришел к выводу, что добротный сарай с мебелью — это не то, где настоящий глава рода Вальдернеских будет жить и еще правила всякие устанавливать.

— Беднова-то для главы рода. Да и от гнезда, наверно, далеко. — проговорил Эрикош таким тоном, словно спрашивал, мол, а не врешь ли ты, какой глава рода в жалкой халупе жить стает?

— Я ценю уединение. — пожал плечами вампир, — И не намерен оправдывать или отстаивать свои вкусы перед ребенком. — сухо проронил он и закрыл дверь.

Мальчик зевнул. Значит взрослые не врали — Вальдернеские невообразимо бедны, и дом Кифена прямое тому доказательство.

В ближайшие три дня попаданцу предстояло осознать одну простую истину — школьники и вампирята совершенно разные существа, а уж вампирята, воспитываемые в качестве будущего главы рода, далеки от обычных детей так же, как Веце от добродетельной щедрости.

Все педагогические навыки Степана оказались либо бесполезны, либо никчемны. Его гордость, как учителя, была сильно задета, но не настолько, чтоб оставить хамоватого сопляка у себя на перевоспитание.

Но больше всех страдал Веце.