Книга После поцелуя - Карен Рэнни

Что еще натворила Шарлотта? Или, может, Ада выпросила денег для кого-то из тех, за кого она постоянно переживала? А вдруг Элизабет обидела кого-то своей непосредственной прямотой?

Господи, ну где же ее карета? Графиня, нахмурившись, посмотрела на лакея, он тотчас поклонился ей в ответ. Однако его готовность услужить ей не укоротила очередь из экипажей.

– Хорошо выглядишь сегодня, Эфра.

Оглянувшись, графиня Монтрейн увидела подле себя Хелен Киттридж.

– Ты тоже, – вежливо ответила графиня, слегка кивнув.

За спиной Хелен стояли три женщины. Они были достаточно далеко, чтобы обвинить их в подслушивании, но достаточно близко, чтобы не упустить ни слова из разговора двух соперниц.

Тот факт, что Хелен подошла к графине поговорить, был очень плохим знаком. Эфра с нетерпением ждала слов Хелен, которая едва не переминалась с ноги на ногу от нетерпения.

Услышав сногсшибательную новость от Хелен Киттридж, Эфра от неожиданности выронила веер.

Глава 23

Сильные эмоции губительны

для физического удовольствия.

Из «Записок» Августина X

Майкл задержался в дверях утренней гостиной – казалось, ему не хочется оставлять ее.

На графе были синие шерстяные брюки и сюртук, белая рубашка и шелковый галстук. Черные кожаные сапоги начищены до блеска. Словом, безупречный вид. До чего же он был красив!

– Меня не будет всего около часа, – сказал он, разглядывая Маргарет. – А возможно, мне и этого не потребуется.

Граф Монтрейн не рассказал ей, какие дела влекут его из дома, однако Маргарет подозревала, что черная кожаная папка, которую он держал в руках, имеет к ним непосредственное отношение. Даже неделя, целиком посвященная развлечениям, не заставила его забыть об ответственности.

Каждый день Хоторн по нескольку часов работал в библиотеке.

– Я воспользуюсь твоим отсутствием и почитаю еще немного, – промолвила Маргарет, нежно улыбаясь ему.

– Нашего друга Колриджа? – спросил он с улыбкой. – Или еще какую-нибудь книгу, которую ты выбрала в библиотеке?

– Сказание о рыцаре, – улыбнулась Маргарет, указывая на роман «Айвенго».

– Это произведение имеет что-то общее с «Записками» Августина X? – поддразнил ее Майкл.

Она отрицательно покачала головой – «Записки» ее больше не интересовали. К чему ей чужие заметки, когда у нее теперь такие воспоминания о графе Монтрейне, перед которыми даже богатый опыт Августина меркнет.

– Ничего, что ты здесь останешься одна? – засомневался Хоторн.

– Я свернусь калачиком на диване и буду вести себя тихо, как мышка, – пообещала Маргарет.

– Если тебе что-нибудь понадобится, сразу позвони и вызови Смайтона, – наставлял ее граф.

– Знаешь, Майкл, мне будет гораздо проще принести что-то нужное самой, чем беспокоить старика.

– Смайтон был груб с тобой? – Монтрейн мгновенно помрачнел – таким Маргарет видела его не раз, когда граф бывал чем-нибудь недоволен. Вероятно, хмурый вид не столько служил выражением его настроения, сколько свидетельствовал о том, что граф пытается сосредоточиться. В данный момент предметом его забот была сама Маргарет.

– Нет, что ты! – возразила она. – Смайтон всегда подчеркнуто вежлив.

– Ты уверена?

Маргарет ничуть не сомневалась: если только она не разубедит Майкла, он не уйдет. Редко ее так баловали.

– Со мной все будет в порядке, Майкл, – нежно промолвила она.

Хоторн широким шагом пересек комнату, подошел к Маргарет и поцеловал ее. Спустя миг, показавшийся обоим чуть ли не вечностью, он произнес:

– Мне надо идти.

– Иди, – кивнула Маргарет, поднимая на него глаза.

Господи, ей так трудно сейчас, когда он уходит ненадолго, а как же она переживет расставание с ним навсегда?

– Со мной все будете порядке, – повторила она и вымученно улыбнулась.

Кивнув, Майкл вышел из комнаты.

Уже в дверях Хоторн, разрывавшийся между чувством долга и собственными желаниями, задержался и бросил взор на утреннюю гостиную. В жизни он не бывал в такой нелепой ситуации!

– Позаботьтесь о ней, Смайтон, – попросил он дворецкого, когда тот подавал ему цилиндр и трость. Смайтон лишь бесстрастно кивнул. Майкл никогда не мог понять, что на уме у этого человека, предпочитавшего всегда держаться невозмутимо и сдержанно.

Граф был целиком поглощен своими мыслями. Садясь в карету, он раздумывал о поставленной перед ним задаче. Прежде Хоторну и в голову не приходило, что предлагаемая им Маргарет роль любовницы заденет ее гордость и достоинство. Ведь не однажды он представлял себе, как выйдет с миссис Эстерли в свет, но при этом хотел всегда держать ее при себе.

«Как зверя в клетке, Майкл?» – мелькнуло у него в голове.

Эта мысль не давала ему покоя.

Он хотел, чтобы Маргарет осталась с ним, потому что, когда она была рядом, его жизнь обретала смысл. Но он никак не желал понять, как сама Маргарет будет чувствовать себя при этом. Их разговор на реке, вечер в театре стали хорошим уроком для его неприступной гордости.

Маргарет во всем права. Что она сказала ему в первый день? Кажется, что-то о том, что воспитание не позволяет ей быть любовницей. Просить Маргарет остаться с ним – ничего хуже не придумаешь.

Хоторн уважал спокойное достоинство этой женщины, но иногда ему безумно хотелось узнать, что за тайна скрывается в ее изменчивых глазах. Маргарет составляла ему отличную компанию, им было хорошо вдвоем в те минуты, когда они занимались любовью, но она не мешала ему и тогда, когда тихо сидела рядом с ним, наблюдая, как Хоторн работает.

Правда заключалась в том, что Монтрейн не хотел обидеть Маргарет, не хотелось ему и повторения того, что произошло в театре. Всю оставшуюся жизнь он будет помнить, как она сидела там – королева сдержанности и хороших манер в окружении людей, жадно сплетничавших о ней.

Это никогда не повторится, поклялся Майкл.

Какой кошмар! Подумать только, признался он себе, его восхищение женщиной привело к тому, что он причинил ей душевную боль.

Еще мгновение назад ему безумно не хотелось уходить от нее, оставлять одну. Что же будет через два дня?

Алан Стилтон, герцог Таррант, стоял у окна, глядя на парки Уикхэмптона. Прогулочная дорожка тянулась по парку, затем устремлялась к другой тропе, ведущей к липовым аллеям. Стоит ему повернуть голову, и он увидит пейзаж, открывавшийся из противоположного окна дома, – зеленую лужайку, на которой поблескивает живописный пруд.

Воздух был напоен ароматом лаванды – целые лавандовые поля раскинулись к югу от поместья. Жужжание пчел и тихий шепот ветра, ласкавшего листья деревьев, служили единственным аккомпанементом его мыслям.