Книга На распутье - Александр Фомичев

воин. Я бы влез, коли потребовалось! И своих молчаливых грозных нянек подпряг бы, то бишь телохранителей. Но, кажись, ты и без нашей помощи отлично справился, — Переслав улыбнулся в пышные, свисающие на пол-локтя каштановые усы. — Енто ж надо так лихо приструнить наглых баранчиков на их же пастбище! Силён!.. Ежели что, шварийцы не лыком шиты и помахать оглоблями не дураки. Особливо под мухой.

— Ближе к делу: чего тебе? Я дважды спрашивать одно и то же не любитель. Как и лесть на дух не переношу, — рыжеволосый великан мрачно взирал сверху вниз на застывшую перед ним троицу соплеменников.

— Ты ведь Ратибор, не так ли? Тот самый могучий витязь из Мирградского княжества? По описанию точь-в-точь! Здоровенный, сильный, как медведь, огнекудрый и горячий, словно вулкан. Способный ворогов складывать, точно хворостину, вязанками. Как же, наслышан, наслышан, — Переслав между тем степенно рассуждал вслух, при этом восхищённо оглядывая именитого земляка. — Ведаю, каким бураном тебя на Запад зашвырнуло… Ошибки быть не может!.. Ента и взаправду ты!

— Ну? Дальше чего? — рыжегривый богатырь вопросительно вскинул левую бровь.

— Да то, что я никак не раскумекаю, какого ляда ты тутова, то бишь в Шварии, праздно винишко трескаешь⁈ — вскипел вдруг гневливо торговец. — Почему домой не торопишься⁈ Ты знаешь, что в твоём Мирграде творится⁈ По слухам, у правительницы Лютеги, бывшей бабёнки покойного Святослава, да не опустеет его кубок с медовухой в чертогах Перуна, черепичка белобрысая совсем прохудилась! Такое творит, бр-р-р-р-р!..

— Ты, мил человече, случаем, частным извозом не промышляешь? — Ратибор резко перебил затараторившего было барышника. — Мне к варягам треба, на Птичий остров. Чем быстрее, тем лучше.

— Ты расчухал, что я тебе сейчас сказал? — купец непонимающе уставился на могучего соплеменника.

— Угу, и прекрасно. А ты меня услыхал? — Ратибор в ответ хмуро воззрился на Переслава.

— Мне к данам не по пути, — торговец с досадой скривился. — Тем паче с полупустым трюмом. Я, конечно, тут прикупил малость всякой всячины заморской, но для своих, для русичей, а не для варягов.

— Я не нахлебник; забашляю щедро за доставку моей тушки к буревестникам.

— Хм, ты даже разумеешь, какой клан там правит, на этом скалистом кряже? Любопытно… А щедро, енто сколько, уж позволь поинтересоваться? Тудась дугу обходную на ладье делать надобно лихую; на седмицы полторы по времени наше возвращение в Поморье затянется. Соответственно, запасы воды да жратвы увеличить придётся, а также на дополнительное жалование служивым раскошелиться. Ну и ещё там то да сё, по мелочи… Траты возрастают, аки чирей на булке, коли ей поелозить по дереву, — купеческая жилка Переслава явно проснулась; усатый барышник принялся не спеша рассуждать вслух, набивая себе цену.

— Десять золотых, — рубанул сплеча Ратибор, никогда не умевший и не любивший торговаться.

— Ента только на туда хватит, воин. И ещё столько же солнечных монеток необходимо на обратный путь! С тобой или без тебя в обратку, уж сам решай. Я ждать долго не могу, — Переслав, в мыслях потирая довольно руки, выжидательно глазел на мрачного богатыря. Случай поднять ещё деньжат в Мисюре представился несомненно удачный. Главное, не продешевить.

— А задница у тебя от столь вкусного мёда не слипнется, гусь ты лапчатый? Ишь, двадцатку захотел, жучила окаянный!..

— Не-а, Ратибор! Там у меня всё лепо; сладкое покамест замечательно перевариваю. Но вообще, я сейчас с тобой гутарю лишь потому, что с одних краёв мы, с Руси. С чужаком каким даже балакать не стал бы. Я ж не морской возничий. Меня дома дела ждут срочные. Надобно, ента…

— Пятнадцать монет. И не медяком больше. Да не юли ты и не наглей, пролаза. Я ведь в курсе, что значительно переплачиваю. Сказок мне не рассказывай. До Птичьего острова отсюда всего ничего, дня три-четыре при попутном ветре.

— Так то́ при попутном… — притворно тяжело вздохнув, хрюкнул ушлый торговец. — Ну ладно… Шестнадцать монет! Тогда договоримся. И деньги вперёд!

— Хорошо, крохобор, пусть будет шестнадцать. Только сейчас лишь половину, а вторую часть, как до Птичьего острова доставишь! — не терпящим возражений тоном рыкнул Ратибор, извлекая из заплечной сумки требуемые дукаты. — А ещё с тебя на сегодня кровать для ночлега. Ищи где хошь. Нет у меня желания мотаться на ночь глядя по всему Мисюру в поисках неприметного кабака, где бы можно было приземлиться на топчан до утренних петухов.

— Ента не проблема, сейчас организуем! Я тутова частенько бываю, каждую корчму знаю! — согласно мотнул каштановой гривой торговец, пробуя на зуб, а затем довольно убирая в кошель восемь золотых монет. — Пошли, вон, в «Горбатый дельфин» завалимся! Нормальный постоялый двор, тихий, на отшибе! Цены там не ломят, да и пёхать отседова всего ничего!

— Ну почапали! — Ратибор смурно покосился на собеседника. — Надеюсь, там нет кучки пьяных ротозеев, нарывающихся на неприятности. Так-то мне лишняя шумиха ни к чему. И знакомства с местной стражей тоже хотелось бы избежать. Я на юге Ивропии пошалил малость. Вроде далековато сейчас оттудова, да неприятный запашок ветерком, один хрен, донести может.

— Я так и понял, — Переслав едва заметно улыбнулся, увлекая за собой могучего витязя. Процессия из четырёх русов споро потопала прочь из порта. — Слыхал краем уха про похождения некоего рыжекудрого богатыря в Ослямбии и Дакии. Полагаю, твоё имечко там надолго запомнят.

— Да пёс с ними! Пущай хоть до своих могил не забывают! — прорычал Ратибор. — Лучше обрисуй-ка мне в двух словах, вострослухий, чего там Лютик, то бишь Лютега вытворяет в Мирграде?

— Да сороки на хвосте приносят, — охотно, но тихо зашептал купец, — якобы стала ваша властительница… Тёмному богу поклоны усердно отвешивать! Ну ентому, западному, страхомордому, как его… Ахриману, во! А пред тем отреклась от Перуна, Сварога и Велеса! Правда, публично аль тайком, толком не ясно. Разное гундосят пустозвонные хрычовки на базаре.

— Да что ты лялякаешь⁈ — Ратибор, будто громом поражённый, даже на миг остановился, пытаясь переварить услышанное.

— Ага! Клянусь копытами Карачуна, не вру! Как мне рассказывали, так и вещаю!..

— Вот же дура-то, а! — могучий великан негодующе сплюнул на мостовую.

— И не говори, топтыга! И не говори!.. — согласно поддакнул семенивший рядом Переслав. — Такое учудить! И как её ещё на рогатины не подняли за подобное богохульство!