Книга Песенка про любовь - Юлия Гойдт

ненавижу их всех.

— Поздно мне дёргаться, — объяснил Сергей. — Увяз. Ну или пуля в голову. Как вариант.

Я пнула по ножке стола. Шоколад в чашках тяжело качнулся.

— Энаморада, — сказал Галицын. — У тебя-то выбор есть. Мне Харьков рассказал… Ну и… Артём подтвердил…

Ещё и Харьков.

— Гады! — искренне сказала я. — Ненавижу!

— Тебя все любят, Полька, — сообщил мне Сергей. — И хотят добра.

— А чем я смогу заниматься в Европе? — спросила я.

Он улыбнулся.

— А чем ты собираешься заниматься здесь?

Я пожала плечами.

— Теперь не знаю, — буркнула я.

Он снова улыбнулся.

— Ты будешь со мной.

— И правда, — язвительно сказала я и взялась за шоколад.

Глава 14

Примерно через неделю Сергей сказал, что ему нужно уехать. Я не стала спрашивать, куда и надолго ли. Бесполезно это было. Он мог часами рассуждать со мной на предмет особенностей какой-нибудь национальной кухни или объяснять, чем ему так нравится французское кино. Ещё он обожал задать мне какой-нибудь вопрос из области общей биологии и слушать, как я распинаюсь, ничего не понимая и в том-то и испытывая весь кайф. Вот только о своей работе он не говорил никогда.

Из старенького своего компьютера он сотворил жуткого монстра, до которого даже дотронуться было страшно. Иногда мне казалось, что машина реагирует на мысленные приказы, потому что легкое прикосновение к клавишам вызывало мгновенный отклик и невероятную активность. Сергей сутками просиживал возле компьютера. На экране у него вечно были таблицы, биржевые сводки, документы какие-то на разных языках. Иногда он читал новости со всего мира. В такие моменты он то мрачнел, то веселился. Но как-то очень нервно.

Я знала, что рано или поздно услышу, что ему требуется уехать. И дико боялась такого заявления. У меня на лице, когда он небрежно бросил свою реплику, видимо отразился миллион вопросов. Сергей подождал, когда я начну говорить. Не дождался и высказался сам. В том смысле, что вернётся.

— В прошлый раз ты так же говорил, — напомнила я.

Он заулыбался.

— Но ведь я сдержал слово. Нет?

Я затаила дыхание. Он ещё никогда так не улыбался с тех пор, как вернулся. Это были солнечные улыбки, причём точечные какие-то. Казалось, ему не хочется показывать свою радость по поводу отъезда, но она прорывается улыбкой. Он спохватывается, делается серьёзным, но всё повторяется. Сергей вёл себя так, будто уезжает в счастливые края, где его ждут и любят. Это может показаться нелогичным, но во мне вскипела ревность. Впервые я подумала о том, что и у него ведь мог быть кто-то там, в отдельной от меня жизни. До расспросов я не унизилась.

Он подождал тогда. И не сказал ни слова. Стал вести себя, как ни в чём не бывало. А в один прекрасный момент я пришла из школы и не застала его. Каким-то седьмым чувством поняла, что нет его, совсем нет. И это несмотря на то, что компьютер был включен, по всему дому в привычном беспорядке валялись его вещи, а на кухне стояла чашка с недопитым кофе. «Marie Celesta»…

Несколько дней я ждала. Звонка, письма на мейл, ну хоть чего-нибудь… Только фиг! Я заледенела. Я всё ещё продолжала заниматься, ходить в школу, писать свою часть отчёта по эксперименту, но всё это перестало греть. Все силы я теперь тратила на то, чтобы заставлять себя жить. И мне всё время хотелось забиться под плед и впасть в анабиоз.

Я думала, что никто не видит такого моего состояния. Только я ошибалась. В тот вечер они завалились ко мне шумной компанией, мои однокурсники. Выяснилось, что Снежка и Вовка Баринов решили пожениться, написали соответствующее заявление в государственный департамент, а теперь явились ко мне это дело отмечать. С ними пришли Снежкины соседки по комнате, Костя и Юрик Марков. Они меня затормошили, закружили и увели с собой в общагу.

По дороге я как-то встряхнулась, сбросила с себя оцепенение. Вовка как всегда рассыпался фонтаном красноречия и приколов. Когда мы добрались до общаги, я уже ослабела от смеха. В вестибюле мальчишки изловили комендантшу, задурили ей голову и выторговали лишний час для веселья. А потом, когда девы суетились, собирая на стол традиционную в таких случаях снедь и выпивку, они развлекали меня. Апофеозом стал Вовкин анекдот.

Искоса поглядывая на Юрку, Баринов принялся излагать:

— Бегает собачья свадьба…

Кое-кто знал уже эту историю. Раздались смешки. Юрка тоже засмеялся.

— И вот среди здоровых кобелей, — продолжал Вовка, — суетится мелкий такой таксик. Тут подходит к нему амбал-кавказец и говорит, что, мол, тебе-то тут надо, всё равно она тебе не даст. А таксик отвечает…

Вовка сделал эффектную паузу и состроил уморительно-жалостную рожицу.

— Да я знаю… но мне чертовски нравится эта карусель!

В комнате загоготали и стали рассаживаться вокруг стола. Потом мы долго ели и пили, орали «горько» и требовали повторения на бис. Снежка и Вовка картинно целовались. Потом кто-то попытался изобразить арию «Пою тебе, о Гименей», но его быстренько закидали салфетками. Понеслись факультетские песенки про засекреченного биолога, цветик-семицветик и разговор желудка с… м-м-м… ещё одним органом. Потом включили музыку и начались танцы.

В какой-то момент во время замены диска переключили на радио. Из динамиков полилась красивейшая мелодия классического танго. В момент посреди комнаты образовалось свободное пространство, в которое выпихнули меня. Я остро пожалела, что я в джинсах. Под такую музыку следовало двигаться в шелках и с голыми ногами. Потом ко мне вытолкнули Юрку. И… о, да! Он был классным партнёром! Когда из динамиков полилась жизнерадостная болтовня ди-джея, нас наградили аплодисментами. Мы с Юркой раскланялись и забились в угол, потому что заиграл вальс, и это была музыка для сочетающейся пары. Вовка и Снежана смотрелись классно. Всё-таки, они здорово подходили друг другу.

— Ты ожила, — сказал мне на ухо Юрка. — Такая ты мне ужасно нравишься…

Я в момент закаменела. А Марков успокаивающе погладил меня по руке и сказал, что всё понимает и ни на что не претендует. Я с недоверием покосилась на него. Но он и правда не делал попыток ни обнять, ни совершить какое-либо ещё действие. Он меня потом проводил до самого подъезда, поцеловал руку, а когда я робко заикнулась, что подземка закрыта, и выразила сомнение, что у него есть деньги на такси, Юрка беспечно махнул рукой и сказал, что переночует у Сувориных. Вот так вот, оказывается, обстояли дела.

На следующий день я устроила допрос Лариске, и подруга моя ничтоже сумняшеся выложила мне, что