Книга Млечный путь № 3 2017 - Песах Амнуэль

юбки, небрежно позвякивая находившейся там мелочью и ключами.

– Здравствуй, Джон! – приветствовала она мужа, энергично пожимая ему руку. – Извини, заставила тебя ждать, но я была ужасно занята утром. Теперь разгребла дела, и мы можем отправиться в клуб и позавтракать.

Говоря это, она дружески похлопала Мэдокса по плечу. Он же смотрел на нее, улыбаясь. Присутствие супруги неизменно действовало на него самым умиротворяющим образом, наполняя все его существо уверенностью и сознанием, что ему не придется в одиночку бороться с бесконечными трудностями жизни. Он знал, что у него есть надежный друг и товарищ. Одна из сотрудниц принесла миссис Мэдокс длинное пальто и помогла надеть его. Застегнувшись на все пуговицы и надев мужского фасона фетровую шляпу, она стала еще более походить на мужчину. В ее муже, напротив, неуловимо, но настойчиво сквозило нечто женственное.

– Мой экипаж подан? – спросила миссис Мэдокс.

– Да, сударыня.

– Пойдем, Джон. Не станем попусту терять время! – сказала решительно супруга и, выйдя на улицу, распахнула дверцы экипажа, предложила мужу сесть первым, а затем и сама села рядом с ним. Экипаж покатил по направлению к Ист-Энду – туда, где находился клуб, в котором собирались богатые бизнес-вумен.

Клуб был очень дорогой, там все было дороже, чем в «Карлтоне» или «Реформ-Клубе», но зато элегантнее и изящнее, чем в старомодных мужских клубах.

– Жду вас в половине четвертого! – коротко сказала она кучеру, входя в подъезд.

Обязанности швейцара заведения исполняла стоявшая на входе привратница. Миссис Мэдокс записала в лежащую на столе в прихожей гостевую книгу имя мужа, затем оба прошли в большой зал и присели к столу в уютной оконной нише.

– Подайте нам обычный клубный завтрак! – приказала она лакею. Тот был тоже женского пола. – И бутылку шампанского, – добавила она.

– Я не люблю шампанское, – заметил Джон.

– Пустяки! – откликнулась жена. – Бокал-другой пойдет только на пользу и взбодрит тебя. Ты мне сегодня не нравишься.

– Я весьма озабочен. Поэтому и хотел переговорить с тобой.

– Во всяком случае, попрошу тебя не делать этого во время завтрака, – заметила серьезно жена, откинувшись на спинку стула. – Это против моих правил, да и вообще вредно для пищеварения. После, в курительной, нам будет довольно времени потолковать о деле. А как поживают дети?

– Благодарю, все хорошо. Вот только девочка сильно обижает мальчика, а иногда даже его бьет. Но, впрочем, они как-то ладят.

– Бедный мальчуган! – сказала миссис Мэдокс. – Да, мальчики большая забота для родителей… Особенно, когда подумаешь, что им придется пробивать дорогу в жизни! На будущей неделе, надеюсь, выберусь проведать детишек...

– Мне бы так хотелось, чтобы ты делала это почаще! – заметил Джон. – Малыши очень по тебе скучают.

– Что делать, у меня положительно не хватает времени.

– Может быть, ты поедешь со мной сегодня? – спросил он. – Дети будут так рады тебя видеть.

– Нет, – возразила она, – сегодня у меня обедает сэр Сезар.

– Ну, может быть, тогда завтра?

– Завтра вообще исключено. Я пригласила на обед большую группу промышленников. Ведем переговоры.

– Но эти угощения явно стоят тебе немалых денег?

– Разумеется! Но опыт научил меня: если хочешь повыгоднее устроить дело с мужчиной, нужно его хорошенько угостить. Прежде всего, следует обратить внимание на качество подаваемого вина. Мужчины в этом деле знатоки. Этого у них точно не отнимешь. Они сразу отличают хорошее вино от плохого.

– Это верно!.. Значит, я передам детям твои приветы. Но должен признаться, я все-таки считаю, что, как бы женщина ни была занята делами, ей не следует пренебрегать детьми.

Джоан ничего не ответила. Она медленно и с удовольствием пила шампанское. Видя, что он не пьет, она принялась уговаривать его выпить хоть бокал, но он наотрез отказался.

– Пожалуйста, не настаивай. В наш век мужчине необходимо сохранять ясность ума.

– Да, – отвечала она, улыбаясь, – полагаю, что мужчине это, действительно, необходимо.

В голосе ее звучала легкая ирония. На слове «мужчина» она сделала специальное ударение. Джон хранил угрюмое молчание.

После завтрака Джоан повела мужа в курительную комнату, приказав лакею их не тревожить.

– Здесь нам никто не помешает спокойно потолковать о деле! – Она позвонила в колокольчик. – Что ты будешь пить? – спросила она мужа.

– Ничего, – ответил он быстро, но, вдруг передумав, сказал, – впрочем, нет! Я бы выпил стакан молока с содовой.

– Ты будешь курить?

– Пожалуй, выкурю сигаретку.

Появилась прислуга – это опять была женщина, и миссис Мэдокс приказала подать молока и содовой воды, лучших египетских сигарет, пару гаванских сигар и рюмку коньяка. Как только все это принесли, Джоан затворила дверь и заперла ее на ключ. Муж закурил сигарету, она – ровными, острыми зубками – аккуратно откусила кончик сигары. Закурив ее, сунула обе руки в боковые карманы юбки и принялась энергично шагать взад и вперед по комнате.

– Ну, Джон, так в чем дело?

– Дело в том, что несколько месяцев назад, – начал он, – я ввязался в спекуляции с пшеницей – принялся ее скупать, а теперь не знаю, как выпутаться из этого дела.

Джоан остановилась напротив и посмотрела на мужа с удивлением.

– Пшеница! – воскликнула она. – Бог ты мой, каким образом такая идея смогла прийти тебе в голову?

– Видишь ли, – отвечал Джон уныло, – все дело в том, что в этом году урожай пшеницы в Америке оказался весьма плох, как ты знаешь… И я полагал, что цены на нее будут подниматься… Вот я и…

– Что же ты раньше не сказал мне об этом?

Он смутился.

– Я хотел действовать самостоятельно. Но, понятно, никак не ожидал, что выйдет такая закавыка.

– Закавыка! – бросила она презрительно. – А разве могло быть иначе? Или ты не знаешь, что в Соединенных Штатах никогда нет никакой ясности с состоянием рынка пшеницы. Вот в Индии, напротив...

– Да знаю я, знаю… То есть теперь знаю, когда это совершенно бесполезно! Я по горло увяз в пшенице, а цены на нее все падают и падают. Что ты посоветуешь мне делать?

– Ого! Советовать? Что пользы просить у меня совета, когда уже поздно? Могу тебе посоветовать только одно: как можно скорее вылезай из петли.

Муж застонал.

– Но это разорит меня