Книга Дети Антарктиды. На севере - Даниил Корнаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скажите, я схожу с ума, или кто-то из вас тоже заметил, как мерзляк отреагировала на Юдичева?
Ответом ей послужило молчаливое согласие.
Матвей нагнулся, приложил ладони к ноющим коленям и произнес:
— Полагаю, это все заметили.
Юдичев сплюнул и посмотрел за спину. Тень волнения накрыла его лицо.
— Это… это же… — Маша присела на край тележки и задумчиво уставилась в одну точку. — Вы понимаете, что это может означать?
— Только не говори мне, что эта тварь испытывает чувство мести. — Юдичев снял шапку и провел ладонью по взмокшим от пота волосам.
Маша подняла голову, посмотрела на него и Юдичев все понял по ее взгляду.
— Не неси чуши! Это всего-навсего тупой жук, выглядит только иначе.
Ученая поднялась на ноги и возразила:
— Тупые жуки не будут отвлекаться на слова про убийство их выводка, а уж тем более их понимать. Только существо с когнитивными функциями способно…
— Все, хватит! — прервал ее Юдичев, в его голосе прозвучало волнение, которое он тщетно пытался скрыть. — Надоело выслушивать все эти понятные только тебе научные термины. — Он схватился за ремень тележки и поволок ее за собой. Уходя вперед, он добавил: — Видно, я просто умею выводить из себя не только людей, но и мерзляков. Природный талант!
Провожая уходящего дальше по трассе Юдичева, Матвей спросил у Маши:
— Хочешь сказать, Тень преследовала нас все это время? Чтобы отомстить?
Маша кивнула, ее губы поджались.
— Не нас, а Юдичева. По крайне мере, ее поведение явно указывает на это.
— То есть она поняла, что он сказал ей? — спросила Арина.
— Не знаю. Возможно существо поняло это каким-то иным образом, по голосу, запаху, внешности…
— Тени не было рядом, когда Юдичев прибил одного из ее детенышей, — добавил Матвей, вспоминая ту страшную ночь, — она не могла узнать всего этого.
— Тогда… — Маша устало выдохнула и расстегнула верхнюю часть куртки от подступавшей духоты. — Тогда я ничего не понимаю.
Ушедший уже на полсотни шагов Юдичев окликнул их:
— Ну вы там идете или как⁈
— Да, надо идти, — согласился Матвей и посмотрел на Машу. — Будем надеется, что все же это тварь сдохла и нам ничего не угрожает.
Прошло несколько часов. Они продвигались вперед, стараясь не останавливаться дольше необходимого. Время от времени кто-то из группы оглядывался назад, будто ожидая увидеть там темный силуэт с острыми конечностями. Но дорога впереди оставалась пустой, и лишь тени старых деревьев и ржавых конструкций мерцали на горизонте.
Когда дорога вновь приблизилась к берегу Белого моря, они наткнулись на десятки ржавых автобусов, перевернутых и лежащих днищем вверх в кюветах. Один из них выглядел так, словно изнутри его разорвала бомба и основательно покорежила. Подойдя ближе, они обнаружили останки людей в салоне, погибших тридцать лет назад. Скелеты лежали среди разорванных и наполовину истлевших остатков одежды.
— Я узнаю эти автобусы, — произнесла Надя, коснувшись глубокой борозды в металлическом корпусе, оставленной мерзляком. — На них переправляли беженцев в зону эвакуации, к порту Архангельска. — Ее пальцы скользнули по холодному металлу. — Я ехала в похожем вместе с матерью и сестрой.
Матвей как не старался, так и не смог вспомнить ни одного похожего автобуса с того ужасного дня. Он вообще мало чего помнил, за исключением убитого горем отца, постоянно кусающий свой кулак, и нескончаемой суеты моряков, готовивших к отплытию гигантский контейнеровоз.
Он взглянул на небо, где солнце, спрятанное за серой пеленой облаков, почти достигло зенита.
— Надо идти, совсем скоро начнет темнеть, — сказал он и взглянул на сворачивающую в сторону востока дорогу, удаляющуюся дальше от берега.
— Может, пройдем чуть дальше и перекусим? — предложил Лейгур.
— Нет, — решительно и без промедления ответил собиратель. — Будем идти до самой ночи, только потом отдохнем, и сразу пойдем дальше. Если все пройдет хорошо, то завтра к полудню мы должны быть на месте.
Все устало вздохнули, но никто не стал спорить.
Когда трассу окутали сумерки, и каждый шаг по старому асфальту отзывался тягучей болью в сухожилиях, Матвей, желая отвлечься, начал насвистывать любимую мелодию, услышанную много лет назад в «Берлоге». Он сам не заметил, как свист перешел в пение, и пробормотал первый куплет:
Путь далек и полон тишины,
Лунный свет ласкает небеса.
Путник, одинокий в эту ночь,
Ищет свет, что скрыт за пеленой.
Неожиданно песню подхватил Юдичев, идущий рядом:
Впереди лишь мрак и неизвестность,
Сколько тайн скрывает ночь.
Путник, веря в сердце и надежду,
Свой найдет заветный светлый луч.
Подошвы ботинок зашуршали по земле, вторя грустным и измученным голосам.
Матвей и Максим переглянулись, к обоим прикоснулась дрожащая улыбка.
Уже вместе они запели вновь:
Тени прошлого легли на путь,
Сколько раз он падал и вставал.
Но в глазах горит огонь живой,
Каждый шаг он делает вперед.
К ним присоединился Тихон, а с ним и Маша, взявшая мальчика за руку. Их голоса отставали, отчего слышалось подобно эху:
Звезды шепчут сказки о любви,
Песня ветра убаюкает.
Среди тысячи дорог и троп,
Он найдет ту, что ведет домой.
Небо тихо плачет под луной,
Слезы дождь роняет на пути.
Путник, в сердце бережет тепло,
Знает, что найдет он свет в ночи.
Здесь и остальные не остались в стороне. Арина, Лейгур и Надя тоже стали частью песнопения, и прежде тихий вечер разразился голосами живых:
Впереди лишь мрак и неизвестность,
Сколько тайн скрывает ночь.
Путник, веря в сердце и надежду,
Свой найдет заветный светлый луч.
И пусть путь его тернист и долог,
Сквозь метель и бурю он пройдет.
Путник, веря в свет своей надежды,
Свое счастье, мир и дом найдет!
— Держи ее! — раздался крик мальчика.
Лейгур успел подхватить Надю, едва не упавшую головой на асфальт. Матвей только успел заметить, как её тело обмякло, словно все кости в нём исчезли, и медленно начало падать.
Группа окружила Надю, лежавшую головой на коленях исландца; она до сих пор бормотала себе под нос строчку про путника.
— Надя? — Маша склонилась и потрогала ее лоб.
Последние слова песни про счастье сорвались с её губ,
