Книга Мир лабиринта и костей - Микки Хост

девушки была кровь: её было так много, что Шерая на мгновение подумала, будто девушка вот-вот умрёт. Но затем она пригляделась, заметила, что руки у девушки всё же были целыми — а перед ней, точно сломанная кукла, лежало чьё-то изуродованное тело, над которым склонился человек.

— Данте! — севшим голосом повторила девушка. — Пожалуйста, Данте…

Шерая крепче вцепилась в руки Данталиона, даже не зная, чего боится больше: упасть из-за отсутствия поддержки или того, что вампир просто сбежит, бросив её.

Он не был трусом. Всегда бросался на врага первым. Неизменно предлагал хорошую драку, считая, что это лучший способ решить любой конфликт. Данталион, в конце концов, был королём нечестивых, лидером клана вампиров и, как до сих пор говорили некоторые, тёмным созданием. Те хаоса не боятся.

Но Данталион, очевидно, боялся. Шерая чувствовала это всем телом, слышала его дыхание, ставшим тяжёлым. Ощущала остатками магии, ловившей его растерянность, оцепенение и желание как можно скорее убраться отсюда.

— Соберись, Данталион, — прохрипела Шерая, стараясь поднять руки и призвать больше магии.

Судя по тому, как сильно болела голова, с каждой секундой она всё ближе подступала к черте, за которой ждало полное опустошение магического источника.

А следом за ним — смерть.

— Это всего лишь хаос, — продолжила Шерая, вытягивая руку и призывая магию. — Всего. Лишь. Хаос. Здесь ничего нет, Данталион.

Даже если казалось, что есть. Даже если Шерая видела, что человек, поднявшийся от искалеченного тела, посмотревший на дрожащую и плачущую девушку у стены, имел те же красные глаза и маленький шрам в правом уголке рта.

— Здесь ничего нет, — торопливо повторила Шерая.

Боги, как же она была слаба. Хаос давил и давил, продолжал показывать нечто, что она старалась отрицать, сковывал её магию. Успеет ли она сделать хоть что-то? Успеет оградить хотя бы Данталиона?

— Данте, пожалуйста… — судорожно прошептала девушка, по щекам которой катились крупные слёзы. — Это же я, Тереза. Пожалуйста, Данте, умоляю. Это же я…

Шерая считала секунды до взрыва: победит либо хаос, либо её магия. Она притягивалась всё ближе, но никак не могла рассеять картину, воссоздаваемую хаосом. Даже с учётом того, что магия питалась эмоции, — а сейчас Шерая была очень, очень зла, — в ней остались лишь крохи сил.

Это пистолет, и неизвестно, выстрелит ли он. Либо спасительная осечка, либо прямое попадание в сердце, без единого шанса на спасение. Магия — это восполняемый колодец, и он не бывает бездонным даже у сальваторов. Если добрался до самого дна, значит, добрался до смерти.

— Данте, пожалуйста, — повторила девушка. — Не делай этого… Данте, не надо!

Рычание, крик и хруст костей раздались одновременно. Шерая вытянула руку и, поддавшись слабости, начала заваливаться вбок, ещё кое-как цепляясь за Данталиона.

Вспышка алого, холодная, мокрая земля, запах дождя. Данталион упал сверху, придавив её искалеченную руку, и Шерая, не сдержавшись, закричала. Это, кажется, его немного отрезвило.

Портал закрылся, отрезав их от жуткой картины расправы. Крики несчастной девушки остались по ту сторону, но страх последовал за ними. Краем глаза Шерая видела, как Данталион часто дышал, едва не задыхался, зарывшись пальцами в траву, и испуганно смотрел перед собой, не моргая. Вокруг них были тени, заслонявшие свет, на которые Данталион не обращал внимания. Шерая стиснула зубы, благодаря богов за то, что они сохранили ей жизнь — и тут же попросила прощения за то, что вновь собиралась использовать магию. Если Данталион игнорирует тени, это не значит, что Шерая будет делать так же.

— Тише, тише, — раздалось совсем рядом. — Не двигайся, я помогу.

Шерая на мгновение замерла. Что-то тёплое окутало её, пропитало до каждого нерва.

Она надеялась, что больше не почувствует боли.

* * *

Судя по тому, в каком ужасе была Минерва, мальчишка, недавно пробравшийся сюда, всё же сумел разбить остальные печати и привёл помощь. По крайней мере, Андеру хотелось в это верить.

Сам он не справлялся. Маг, наложивший сотни печатей и начертивший тысячи сигилов, был намного сильнее него, да и Минерва неустанно испытывала его хаосом, лишая сил. Раньше этим занимался Махатс, и с ним Андер ни на мгновение не мог закрыть глаз, постоянно был на чеку и крупицы магии, ещё подчинявшиеся ему, направлял на усмирение боли. Но пару месяцев назад Махатс куда-то исчез, и его сменила Минерва. Сильная, решительная и жестокая, но быстро выходящая из себя и глупая.

Андер понял, что Минерва вновь сглупила, когда она предстала перед ним: раны по всему телу, глубокие царапины на лице, кровоточащий укус на шее. Минерва с кем-то столкнулась, и Андер отдал бы что угодно, чтобы взглянуть в глаза тому, кто едва не убил её.

— В чём дело? — пробормотал Андер, вскинув голову. — С кем подралась?

Минерва бросила на него свирепый взгляд и подняла руку, отпуская хаос. Андер даже не поморщился, когда цепи, обвивавшие руки, сжались чуть сильнее. Боль стала до того привычной, что он больше не обращал на неё внимания, да и Минерва не была столь изобретательна, в отличие от Махатса.

Хаос раскрыл все стороны его блестящего ума, но с Минервой того же не произошло. Андер знал: она — неудачный экземпляр, который продержался так долго исключительно из-за поддержки более сильного хаоса. Но какому тёмному созданию этот хаос принадлежал, он не знал.

Андер ничего о мире, существовавшем за стенами этой тюрьмы, не знал.

— Пахнет не просто кровью, — продолжил он, видя, как с каждым его словом Минерва раздражается всё сильнее и сильнее. — Пахнет смертью.

— Заткнись! — разъярённо бросила она.

— В последнее время ты так редко ко мне заходишь, — невозмутимо продолжил Андер, — я заскучал. Что будет на этот раз? Попытаешься меня вскрыть? Залезешь в голову? Может, призовёшь больше хаоса, чтобы окончательно лишить меня чар? Ну же, Минерва. Не стесняйся. Или ты куда-то торопишься?

Андер точно знал, что угадал. Если бы Минерве нужна была информация, она бы уже начала проникать в его сознание, не позволив даже рта открыть.

Нет, дело было в чём-то другом. Минерва редко говорила с ним из-за ерунды и никогда не позволяла себе появляться в таком виде. Она гордилась