Книга Ничего, кроме личного - Лана Барсукова

И состоит она в том, что побеждает тот, кто просчитывает игру на большее число ходов вперед.

Тихон Ерофеевич затеял игру. Но не усмотрел невзрачную пешку на краю поля. В своей гордыне не уловил флюидов ненависти, исходящих от старика с нафталиновым именем Никанор. И эта пешка тихо шла вперед, невзрачная и неприметная, пока не превратилась в ферзя. Правда, сам Никанор этого уже не узнает. Бог прибрал его раньше, избавив от греха злорадства.

Теперь Адольфу Абрамовичу предстояло доиграть партию за старика. Правда, с другим призовым фондом. «А чего Никанор хотел? Возмездия? Добавки к пенсии? Домик в деревне?» – задумался адвокат. Хотя какая разница? Главное, помнить, чего хочешь ты сам. Точно не домик в деревне. Даже в испанской. К тому же такой уже имеется. Куда заманчивее увидеть сломленную шею Марианны.

От одного упоминания о бывшей жене кровь стала густой, и пульс, как молот, начал гулко отсчитывать удары. Пришлось замедлить дыхание, глубоко вздохнуть и протяжно выдохнуть. Вдох-выдох, вдох-выдох.

До встречи с Тихоном Ерофеевичем оставалась пара часов. Адольф Абрамович зашел в книжный магазин на Тверской и купил «Мастера и Маргариту». Присел в ближайшем кафе за столик, заказал кофе и начал читать про Воланда, которого считал главным положительным героем романа.

Он не боялся опоздать на встречу. Знал, что его будут ждать. Хоть до утра. Так ждут судью, гадая, почему тот так долго не выносит приговор. А судья, может, дочитывает детектив Дарьи Донцовой.

Наконец Адольф Абрамович оторвался от белого плаща с кровавым подбоем, пожелал Понтию Пилату удачи в его непростых разговорах с Иешуа, и отправился на свои переговоры с фигурой попроще.

Тихона Ерофеевича он увидел издалека. Тот ходил по периметру Патриарших прудов, нервно озираясь по сторонам. Боялся разминуться. «Не того боишься», – подумал Адольф Абрамович. Чтение настроило его на философский и слегка элегический лад.

Он подошел сзади, чтобы застать Тихона Ерофеевича врасплох. Кашлянув, сказал:

– Погода сегодня отменная.

Действительно, солнце светило не дерзко, а деликатно. Облака на небе соблазняли всех и каждого поменять профессию и стать художником.

Но Адольф Абрамович твердо держался за свое адвокатство, художников он презирал. Поэтому, лишь мазнув взглядом по небесам, полностью сосредоточился на собеседнике.

– Да, погода что надо, – суетливо подтвердил Тихон Ерофеевич. – Хотя мы, я так понимаю, встретились несколько по другому поводу?

– Правильно понимаете. По другому.

– Я вас внимательно слушаю. – Видно было, что бывший чиновник волнуется.

– Я принес вам благую весть, – едва заметно ухмыльнулся адвокат. – По вашему делу есть подвижки. Вам пора рассчитаться.

– Постойте, что значит рассчитаться? Я пока не получил элеватор. Если мне не изменяет память, именно в этом и состояла суть моего заказа. Самозванец Петухов на мои деньги и при полном моем покровительстве сумел стать владельцем элеватора. Я обратился к вам за помощью, чтобы вы нейтрализовали это недоразумение. Чтобы элеватор вернулся к своему действительному хозяину. Что-то пока я этого не вижу. Может, у меня в подкладку завалился элеватор? Я сейчас проверю. – И Тихон Ерофеевич начал шутовски обхлопывать полы своего пиджака.

– Не петушитесь. Вы же не Петухов, – срезал его адвокат.

– К чему эта игра слов? Потрудитесь объясниться.

– Давайте присядем. – Адольф Абрамович показал на скамейку, на которой по изысканиям литературоведов сидел Воланд в начале романа. – В ногах правды нет. Но правды нет и выше.

Литература не отпускала его из своего плена.

Они сели. Тихон Ерофеевич примостился на краю, ерзая и нервно потирая колени. Адольф Абрамович вальяжно откинулся на спинку скамьи. Он излучал спокойную уверенность в своем всемогуществе. Это действовало на Тихона Ерофеевича самым неприятным образом. Хотя, казалось бы, радуйся, если твоим делом занимается такой крутой специалист. Радости почему-то не было. Сплошная тянущая боль в груди и железный привкус во рту. «Надо к врачу как-нибудь сходить», – подумал он.

– Итак, объяснимся, – начал адвокат. – Ваш заказ состоял из двух элементов. Элемент первый – свергнуть прежних собственников, лишить их владения. Элемент второй – организовать решение вопроса в вашу пользу. Докладываю по существу вопроса. Прежние владельцы арестованы, с ними работают. То, что добровольно или вынужденно они откажутся от собственности, не должно вызывать у вас сомнений. Пришло время расплатиться за работу.

– Стоп! – Тихон Ерофеевич разволновался. – Что значит собственники арестованы? Среди них была моя сестра Ольга. Она что? Тоже арестована? – Его глаза расширились от ужаса.

– Нет, ей повезло. Она переписала собственность на мужа Михаила. – Адвокат отвернулся.

– Фиг с ним! – облегченно выдохнул Тихон Ерофеевич.

«С ним не только фиг, но и Марианна», – подумал Адольф Абрамович. А вслух сказал:

– Я рад, что вы успокоились. Вернемся к сути. Итак, пришло время оплатить заказ.

– Стоп! Вы же сами сказали, что заказ состоял из двух, как вы выразились, элементов. Арестовали? Да это вообще ни о чем! Я-то элеватор не получил пока.

– И не получите.

Тихон Ерофеевич вздрогнул.

– Потрудитесь объясниться.

Адольф Абрамович, сощурившись, смотрел на облака. Предстояло произнести много слов, и это его заранее утомляло. Наконец он оторвался от созерцания небес и сурово сказал:

– Тихон Ерофеевич, вы человек умный, но невнимательный. Вы не заметили, что рядом с вами работал коллега, который по какой-то причине ненавидел вас. После своей смерти он оставил папку с документами, изобличающими вашу заинтересованность в судьбе элеватора. Эта папка может создать для вас большие… Простите, я подобрал не точное слово, огромные неприятности. В этой ситуации для вас лучше забыть о второй части вашего заказа.

– Стоп! Какой человек? Вы блефуете! – Бывший чиновник находился на грани между гневом и отчаяньем. – У меня прекрасные отношения с коллегами.

– Сильно подозреваю, что под коллегами вы имеете в виду людей вашего положения и выше. А этот человек был ниже вас, вот вы его и не заметили, – терпеливо пояснил адвокат. – Это свойственно многим, можно сказать, системная ошибка.

Он вспомнил, как знакомые опера рассказывали о всезнающих домработницах, садовниках, кухарках, которых сановитые персоны считали чем-то вроде домашней утвари. На том и погорели.

Тихон Ерофеевич переваривал услышанное.

– Игнат Павлович из статистического отдела? – прохрипел он.

– Нет.

– Отдел закупок? Старая кошелка Софья Семеновна?

– Опять не угадали. Я так понимаю, что список тех, кто мог иметь на вас зуб, довольно обширен. Давайте сэкономим время на перечислениях. Это Никанор Иванович. Если вы помните такого. Хотя что это меняет? Вы даже не сможете плюнуть на его могилу. Его, насколько я знаю, кремировали. Впрочем, сейчас практикуют захоронения урн, так что шанс осквернить могилу у вас определенно есть.

– Старый хрыч. – Тихон Ерофеевич производил впечатление слегка контуженного. – И ведь когда-то благодетельным отцом прикидывался. Вот сука!

– Не мне судить о его перерождении из благодетеля в суку, думаю, вы внесли в это посильный вклад. Но это к делу не относится. Итак, на вас есть убойный компромат. Поверьте, я не преувеличиваю. Множество документов доказывают, что вы не просто организовали фейковую