Книга Приют гнева и снов - Карен Коулс

Лицо выдает меня. Я стараюсь придумать, как ей возразить, но уже поздно, слишком поздно. Она все знает, возможно даже узнала какое-то время назад. Она играет со мной, как кошка с мышкой.

Гарри все еще там, шагает взад-вперед. Я выдергиваю руку из ее хватки.

– Мне нужно поговорить с ним.

– Нет.

Она цепляется за мою руку, но я сильнее и вырываю ее. Он не проигнорирует нашего ребенка. Я не позволю ему.

Со двора доносится хруст из-под колес приближающегося экипажа. Гарри уезжает. Я распахиваю дверь и бросаюсь бежать.

– Гарри!

Имоджен кричит мне что-то вслед, но я уже мчусь по лестнице.

– Гарри!

Почти добежала, почти. Еще пара шагов, осталось пересечь только прихожую, и…

Прайс. Прайс стоит спиной к входной двери, в его руке ружье, но ему меня не остановить.

– С дороги.

Из-за двери доносится голос кучера.

– Гарри! – кричу я.

Кучер свистит, а Прайс ухмыляется. Дверь кареты захлопывается. Лошадь фыркает.

– С дороги, идиот!

Я протягиваю руку, чтобы схватить его, но что-то в его взгляде останавливает меня. Моя рука опускается, когда он поднимает ружье – как же медленно, боже, – и наводит его на мое лицо. В нескольких дюймах от меня. Я могу закричать, и, возможно, Гарри меня услышит, но из круглой черной дыры на меня смотрит смерть – и я не смею вскрикнуть. Прайс воспользуется этим, даже не сомневаюсь, и мне страшно.

Хруст из-под колес удаляется по дороге. Этот звук ужасен, его увозят, забирают у меня, и я не могу помешать.

– Успокойся, – бросает Имоджен. – Ты навредишь ребенку.

Из-за спазма в горле у меня не получается рассмеяться.

– Никто не отправит тебя в работный дом, – говорит она, – ведь ты была так добра к моему дорогому мужу.

Быть может, беременность смягчила ее. В конце концов, мы в одинаковом положении.

– Вы позволите мне остаться здесь?

Как же быстро вспыхивает надежда. И так же быстро гаснет.

– Нет-нет. Боже правый, это совсем никуда не годится. – Ее смех резок, натужен. – Но я знаю, куда ты можешь отправиться, пока не разрешишься от бремени. – Ее расширенные глаза сияют жестокостью. – Это место подойдет тебе превосходно.

– Возвращайтесь, Мод. – слышу я голос Диаманта. И я рада вернуться, так рада оставить ее в прошлом и, открыв глаза, увидеть холодный подвал.

Диамант растирает руки.

– Вы были правы, миссис Такер. Нам действительно нужно было выяснить еще многое.

Я стараюсь забыть об этом воспоминании, но в голове все еще мелькает ружье Прайса. Это ружье и связанный с ним страх, и что-то еще, какой-то невыразимый ужас, о котором я не смею думать.

– Предлагаю согреться у огня в моем кабинете, – говорит Диамант, – и выпить чашку чая.

– Это будет весьма кстати. – Такер пытается отогреть дыханием посиневшие пальцы.

Несмотря на одеяло, мои ноги и пальцы онемели от холода, хотя она и Диамант выглядят гораздо хуже.

Возвращаемся в кабинет Диаманта мы медленно. Они движутся не быстрее меня – холод тормозит наши движения. Никто не прикасается ко мне. Никто не берет под руку, не удерживает. Я могла бы убежать, вырваться отсюда – но куда мне бежать? В пропасть разве что, к самому краю, шагнуть в нее и падать, вечно падать в ледяное небытие.

Диамант дрожит, даже когда мы сидим у жаркого огня.

– Думаю, для следующего сеанса нам понадобится больше одеял.

– И грелки для ног, – добавляет Такер. Мы улыбаемся и киваем, и на пару минут я не чувствую себя отделенной от них, существом какого-то другого вида. Я чувствую себя человеком и такой же настоящей, как они.

Теплые карие глаза Диаманта смотрят на меня.

– Вы помните, что случилось с вашим ребенком, Мод?

– Нет.

– Но вы помните, что были беременны?

– Нет, – отвечаю я слишком громко.

Диамант трет переносицу большим и указательным пальцами.

– Мы должны выяснить, что произошло. Вы сами должны это узнать.

Я смотрю на огонь, на языки пламени, которые пригибаются и вытягиваются, мерцают и колышутся, и не думаю больше ни о чем, кроме пламени.

Он вздыхает.

– Пожалуй, на сегодня достаточно.

Такер поднимается, чтобы отвести меня обратно в комнату.

– Не хотелось бы, чтобы вы пропустили ужин.

Пропустить этот сухарь и чашку молока?

– Возможно, в следующий раз мы узнаем правду, – предполагает Диамант.

– Да, узнаем, – говорю я, – в следующий раз.

– Мы почти у цели.

– Да, думаю, так и есть.

Но я не собираюсь больше ничего вспоминать. Нет, в эту тьму я заглядывать не стану.

Глава 28

Примерно через неделю после нашего сеанса в подвале Такер и Диамант приходят ко мне сразу после обеда. От одного их вида меня бросает в дрожь. Воспоминания почти удается держать под контролем днем, но только не ночью, когда мир погружается в темноту. Тогда я вижу ружье Прайса, вижу, как мои руки взлетают к животу, чтобы защитить скрытое в нем.

Даже днем понимание того, что мне еще предстоит вспомнить худшее, сидит в уголке моего сознания, где-то среди теней, как сокрытый яд, но я могу посмотреть в небо и притвориться, что все будет хорошо. И вот теперь, когда я вижу их здесь, меня снова захлестывает предчувствие грядущего.

– Как ваше настроение? – Диамант внимательно смотрит на меня.

– Все хорошо, – отвечаю я. – Мне стало легче, будто с плеч сняли какой-то груз.

Не позволю им вернуть меня туда, ни за что.

– Вы помните наш последний сеанс? – спрашивает он.

– Да, конечно. – Нужно же им показать, что теперь со мной все в порядке, я излечилась и гипноз мне больше не нужен. – Мы кутались в одеяла, а потом пили чай в вашем кабинете, если правильно помню.

Он мельком бросает взгляд на Такер и отводит его.

– А гипноз? Помните, что вы узнали?

– Не очень подробно. – За окном идет снег, крупные хлопья падают, танцуя на ветру. – Прайс направил на меня ружье, а Гарри уехал.

Диамант кивает.

– Боюсь, нам все же придется еще раз вернуться в подвал. У нас не так много времени, но мы должны идти прямо сейчас, пока в лечебнице тихо.

Пульс учащается.

– Я уже достаточно вспомнила.

– Мы не знаем, как долго еще сможем продолжать, Мод, – вступает в разговор Такер, – но у нас остались вопросы, на которые мы пока так и не нашли ответов.

– Мне не нужны ответы. Я уже совершенно здорова.

Они обмениваются взглядами. Диамант