Книга Ведьмин дар - Дарья Сергеевна Гущина

и я едва не уронила браслет. Всё, наигрался «паук» с мухой. Пока суть да дело – пока я вешала ему лапшу на уши, магия безымянного уничтожила девятую копию.

– Довольно, – он стеганул паутиной как хлыстом, кроша ракушки и поднимая тучи мелкого песка. – Пожалуй, ты мне больше не нужна.

– Ну и ладно, – я быстро деактивировала браслет. – Ходи голодный. И готовься к встрече с перерождённой. Что? – я заметила, как он замер, и мрачно ухмыльнулась: – Не знал? Или не верил? Все носители тайны зачарованы на перерождение. Думаю, не ошибусь, если скажу, что троих из вас больше нет, потому что нет троих из нас. А скоро не будет и четвёртого. Я готова. А ты?

И снова – нервные оспины, а янтарный лёд многочисленных глаз сменился голодной ненавистью. И вся площадь, трескаясь, вспучилась гигантской чёрной паутиной.

– Пат, прия-а-апхчи!..

Дар, как вовремя…

Но один раз ударить безымянный всё же успел. Мгновенное движение руки – и ещё более быстрое движение теневых щупалец вокруг меня. Одно сжалось кольцом, прикрывая, а второе рвануло навстречу паутине, хватая её, сминая и отбрасывая в сторону, как грязную тряпку. А третье щупальце я остановила, снова активируя браслет.

– Стой, – и правой рукой я вцепилась в свою защиту – тёплую, гневно дрожащую и напряжённую, – не убивай. Его уже… взяли.

«Тарантул» замер мёртвой статуей – посеревшая кожа, пустые бесцветные глаза, приоткрытый рот. Пришел старший. И велел стоять и не рыпаться. А из илистой тьмы раздался звонкий девчоночий голосок:

– А теперь его можно съесть?

Я едва сдержала нервный смешок. Нечисть…

– Нет, детка, – покровительственно ответил Анатоль Михайлович. – Рано.

– Но мне обещали, – обиженно протянула девочка. А продолжил, и я не сразу поверила своим ушам, мальчик – и тем же, чуть-чуть изменившимся голосом: – Мне обещали. Мне надо много еды, чтобы вырасти и продолжиться. Вот такой еды, древней. На меня похожей.

– Прежде всего надо дело закончить, – терпеливо улыбнулся «ящерица». – А им командует Эфа. Видишь её, вон там, в щупальцах? Эфуша! Спускайся! Обниматься будем!

– Я не буду, – упёрлась опять девочка, – она мне не нравится.

Знакомо хмыкнул Илюха, но комментировать не стал. Зато Анатоль Михайлович не смолчал:

– Она любой нечисти не нравится. А знаешь, почему?

– Отпусти меня, – попросила я щупальце. – Пожалуйста. Спасибо.

И осторожно сползла вниз, поглядывая на неподвижного «тарантула». Интересно, а этот разговор в его памяти отпечатывается или проходит мимо сознания? Хорошо бы, мимо. У них ведь тоже есть «видеорегистраторы». И очень бы не хотелось, чтобы наблюдатели узнали о… Да, катакомбы защищены от информационного воровства, но наблюдательские инфоматы так часто пытались сюда пролезть, что в некоторых местах купол потрескался. И кое-что на поверхность просочиться может. Не при страже, конечно, но всё же.

– Почему? – опять спросил мальчик.

– Она умеет обманывать нечисть, – Анатоль Михайлович, спрятав руки в карманы неизменного медхалата, первым показался из илистого сумрака. – Да, Эфуша? Всю сознательную жизнь в чужих шкурах – сотни масок, тысячи ролей… Ложь – часть её натуры. И, по-моему, она не всегда понимает, когда врёт, а когда правду говорит, когда играет, а когда – нет. Поэтому мало кто чует её ложь. Даже ты понимаешь, что просто что-то не нравится.

Когда я увидела «богомола», то едва сдержала второй нервный смешок – точно мальчик и девочка в одном флаконе. Невысокий, тощий, босоногий – долговязое тело мальчишки и лицо девчонки. На минуту. Когда нечисть приблизилась, мальчик и девочка плавно поменялись местами: черты лица сурово заострились, а рост уменьшился на голову, тело стало изящнее, неопрятная копна тёмных волос длиннее. И шорты обернулись короткими штанишками, и футболка удлинилась. Лишь глаза остались прежними: нежно-сиреневые, темнеющие у уголков, с фиолетовой нитью крупного зрачка. У современной-то нечисти – жёлтые, зелёные да чёрные, а у стародавней…

– Врать – нехорошо, – подняв голову, серьёзно и важно сообщил «богомол». – Это вредит защите ауры и загрязняет источник силы. Чем больше лжёшь – тем меньше природная сопротивляемость чужому воздействию, тем слабее источник и…

Он удивлённо замолчал, когда я протянула левую руку и предъявила выжженный «уголь».

– Увы, – я хмыкнула. – Мне больше нечего беречь. И терять нечего. Кроме мира стародавних ведьм. Привет.

– Эфуша, – укорил Анатоль Михайлович, сжав плечо «богомола», – ребёнок первый час в новом мире, а ты его сразу носом в…

– Привет, – неуверенно отозвался «ребёнок». – Но ведь его возродить можно. И тебя, вещая.

– Можно, – я поискала взглядом Илью и нашла – он с интересом изучал развалины из окна башни. – Когда придёт время. И будут сделаны дела.

– Так я могу его съесть? – мальчик и девочка опять поменялись местами, и нечисть жадно посмотрела на замершего «тарантула». – Он старый, вкусный…

– Мне нужна его память, – я повернулась к «богомолу», – добудешь – отдам. Но не всего. Нужна хотя бы четверть сущности для подтверждения личности и памяти. Сможешь?

– Конечно, – важно кивнул он. – Всё расскажет и покажет. Я же старше. А чем потом сущность свяжешь?

– Есть чем, – я улыбнулась и мысленно окликнула свою «ящерку». – Анатоль Михайлович, Илюх, не в обиду, но…

– А мои где? – прозорливо поинтересовался Анатоль Михайлович.

Я сжала браслет, прислушалась к голосам стражей и ответила:

– На складе. Две штуки. Режьте – не хочу.

– Идём, парень, – «ящерица» махнул Илье. – Мне ассистент нужен. Крови не боишься? А внутренностей? Отлично! Заодно и портал местный покажу.

Илья исчез из окна молча и покладисто, не сказав ни слова. Я ощутила острый укол вины. Конечно, так нельзя – и вообще, и с ним в частности… Но пока я в деле и в клятве, к сожалению…

– Уже лучше, – «богомол», оказывается, пристально наблюдал за мной, – не всё потеряно. Ты не потеряна, вещая. И душа жива. Настоящая. Искренняя. Светлая. Это правильно. Придёт время – стряхнёшь, как грязь…

Я вздохнула, отвлекаясь от лишних эмоций:

– Гюрза говорила, «богомол» остался лишь один…

– Нет, нас двое, – мотнул головой мальчишка. – В одном временном теле. Так расход жизненных сил меньше. Вдвоём всегда легче.

Не спорю.

– А не объешься?

– Этого-то? – носик наморщила уже девочка. – Этого нам даже на физическое тело не хватит. А нам потомство обещали. Не бойся. Не сорвусь. Начнём?

– Минуту, – попросила я.

Огляделась в поисках подходящего камня, но надгробия использовать не решилась, а усыпанная осколками ракушек площадь к посиделкам не располагала. И я дотерпела и дождалась «ящерку», чтобы достать из рюкзака амулеты и создать из тех же осколков стул и походный столик. И, обустроившись, обложившись необходимыми записывающими артефактами, опять ощутила, как меняет направление ветер.

Время познания и сбора материалов закончилось. Пора использовать полученное по назначению.