Книга Соправитель - Влад Тарханов

торжеством, наблюдал за тем ужасом, который охватил свидетелей этого двойного убийства. На него уже несся какой-то военный, но Маттео Гросси быстрым движением вставил револьвер себе в рот и нажал на спуск. На его теле нашли документы на имя гражданина Франции Мишеля Жюли. На квартире, ему принадлежавшей — социалистическую литературу.

[1] Так всегда тиранам (лат) — крылатое выражение, полностью звучит Sic semper evello mortem tyrannis — Так всегда приношу смерть тиранам! По легенде именно это кричал Брут Юлию Цезарю, тыкая в того ножичком.

Глава двадцать вторая. Сердце матери

Глава двадцать вторая

Сердце матери

Симферополь-Киев

1–2 июля 1889 года

Сердце матери — это вселенская бездна любви, заботы и всепрощения.

(Леонид Сухоруков)

Вдовствующая императрица Ольга Фёдоровна

Вдовствующая императрица Ольга Фёдоровна неслась в Санкт-Петербург. У неё было больное сердце и совершенно не в порядке с нервами. Страшная весть о смерти любимого мужа застала её в имении в Крыму и поразила подобно молнии. Слава Богу, что рядом оказалось несколько фрейлин из числа тех женщин, которые без нужды не падают в обморок и сумели оказать первую помощь. Во всяком случае они донесли её до кровати и освободили от тесного платья, мешающего нормально дышать.

Врачи боялись апоплексического удара, но обошлось, а вот сердечко довольно миниатюрной женщины, чей организм был измучен многочисленными родами, стало сдавать, работать с перебоями. Тогда послали за Манассеиным, как за волшебной палочкой. Он немедленно прибыл к государыне, одобрил, в общем, рекомендации личного врача, назначил капли наперстянки в очень маленькой дозе. Как ни странно, но матушке-императрице стало немного лучше. Но при этом светило медицины категорически запретил Ольге Фёдоровне волноваться. Фактически, она оказалась под домашним арестом в их крымском поместье, хотя сердце её требовало оказаться около детей, которые как котята малые не понимают, что им делать и что они творят. Она была в курсе планировавшегося введения института соправления, но не ожидала, что всё окажется так страшно и стремительно. И, в принципе, даже не собиралась вникать в детали этого указа, который посчитала блажью супруга. Но теперь она пыталась вникнуть в ситуацию, особенно, которая сложилась после неожиданного афронта Николаю, который, по ее твердому убеждению, должен был наследовать Михаилу. Конечно, она понимала, что Бимбо не готов к такой ответственной роли, хотя отец и старательно натаскивал его, привлекал к участию в обсуждении государственных дел. Но она хорошо знала и мнение Михаила о том, что ее любимый первенец к роли императора не готов и не очень-то стремиться к вершине власти. Николай жил в каком-то своем мире, в котором расцветка и размер крыльев бабочек имели намного большую роль, нежели решение крестьянского вопроса и реформы в государстве Российском.

С вдовствующей государыней ехал начальник ее охраны, ротмистр Колпаков, человек не знатный, но весьма аккуратный и дотошный. Он пытался помешать отъезду Ольги Федоровны из крымского поместья, поскольку врачи не разрешали Её Императорскому Величеству пускаться в поездки. Последним барьером был отказ подать вдовствующей государыне литерный поезд. И тогда она совершила немыслимое: отправилась в Симферополь, приобрела билет первым классом на поезд до Киева, поскольку он отходил первым. Дабы скандала не случилось, Михаил Мефодьевич Колпаков приказал отход поезда задержать, к нему прикрепили императорский вагон, в котором они и предприняли сие путешествие. Взволнованная мать надеялась перехватить Бимбо в Киеве, уверенная, что сын остановится в городе, ибо просила телеграфом об услуге киевского генерал-губернатора. Но Бимбо из Европы ехал через Варшаву и Минск, и нигде не задерживался. Как ей доложили, не выходил из вагона. Сердце матери разрывалось. В ее сына стреляли! Его Викторию убили на его глазах! Бедный мальчик! Как он сможет всё это пережить? С ней отправилась всего одна фрейлина, начальник охраны Колпаков да пятерка телохранителей. Она не подозревала, что Михаил Мефодьевич всё это время находится в состоянии постоянной паники. У него была задача, поставленная Черевиным, императрицу из Крыма не выпускать никоим образом. А тут она такой финт провернула! И не имел он права ее арестовать — не было такого приказа, а если бы и был, ротмистр на такое бы не решился. Но представлял себе, что сделает с ним Черевин и покрывался холодным потом. Ольга Фёдоровна заметила состояние жандарма и поинтересовалась его состоянием здоровья. Колпаков немного поворчал, что такие неожиданные фортели Её Императорского Величества его вгонят в гроб, мол, до сих пор переживает, что не может обеспечить государыне достойный комфорт и охрану во время дороги. Впрочем, в Киеве в вагон подсели еще одна пятерка телохранителей. Там Ольгу Федоровну встретил генерал-лейтенант Алексей Павлович Игнатьев, недавно назначенный генерал-губернатором Юго-Восточного края вместо скоропостижно скончавшегося Александра Романовича Дрентельна. Ольга Фёдоровна, конечно же, хотела немедленно продолжить путешествие, ей надо было ехать в Санкт-Петербург, но не уделить внимание высшему чиновнику в Киеве не могла. Тем более, что поезд в Северную Пальмиру отходил только на следующий день утром.

Граф Игнатьев в свои пятьдесят четыре года был весьма неплох собой, стал известен как убеждённый монархист, что было весьма удивительно, реформы Михаила II поддерживал, считая его государем строгим, но справедливым.

— Ваше Императорское Величество, рад приветствовать вас в Киеве. Зная, что вы спешите в Санкт-Петербург, я взял на себя смелость подготовить вам литерный поезд, который отойдет отсюда через час с четвертью. Ваш вагон будет к нему подцеплен, так что буквально через полтора часа вы можете отправиться в дорогу.

— Вы меня приятно удивили, Ваше Сиятельство. Я вам крайне признательна. Действительно, я не хотела бы тратить время на отдых. Я оценила вашу предупредительность, граф, надеюсь, что смогу в ближайшее время посетить Киев и уделить вам больше времени и внимания.

— Буду весьма признателен и буду с нетерпением ждать вашего визита. — граф склонился в поклоне.

— Ваше Императорское Величество, я знаю, что вы едите с неприлично малой охраной. Я выделил вам для охраны поезда верных и умелых людей. Как вы сами знаете, угроза для императорской фамилии ещё сохраняется. Позвольте мне обеспечить вашу защиту на должном уровне.

— Ваше Сиятельство, я не откажусь от вашего любезного предложения. Я вырвалась неким экспромтом, но буду благодарна за надежных людей — в бывшей столице был небезопасно. Думаю, ваше предложение вызовет неудовольствие Михаила Мефодьевича, но я с Вами соглашусь. И ещё, сделайте мне небольшую услугу. Отправьте телеграмму профессору Манассеину, попросите его прибыть в Санкт-Петербург.

— Будет сделано, Ваше Императорское Величество.

Не через полтора часа, но через два литерный поезд с вагоном вдовствующей императрицы отправился из Киева в Санкт-Петербург. Ольга Федоровна действительно была благодарна Игнатьеву — малейшая задержка была как ножом ей по сердцу.

* * *

Санкт-Петербург- Гатчина

4–6 июля 1889 года