Книга Граненое время - Борис Сергеевич Бурлак

Худо, стало быть, в центре, пусть там и полностью восстановлено положение. Но как сниматься с места среди бела дня, на виду у своей пехоты, на виду у противника, наконец? Синев сказал об этом комдиву. Произошла заминка.

И вдруг он услышал гневный голос самого Витковского:

— В чем дело, хлюпик?! Вы опять занимаетесь дискуссиями? Я вам покажу, где раки зимуют! Понятно? Немедленно снять дивизион и перебросить на высоту 192.. Живо! Проверю лично...

— Есть, товарищ генерал.

— Выполняйте, капитан, — тише сказал Витковский, дав понять, что он уже лишил его звания майора.

Первой снялась третья батарея. «Виллисы» подхватили одну за другой легкие пушки, развернулись вдоль лощины и скрылись за крутым изгибом высоты. Синев выждал, пока стих огневой налет противника, и распорядился снять следующую батарею. Вот тогда-то в траншеях и заметили, что позади творится неладное. Случилось то, чего больше всего боялся Синев: солдаты побежали. Сперва их было не больше десяти — из новичков, но тут же к ним присоединилось еще с полсотни. Немцы поднялись в контратаку.

— Отставить! — приказал Синев водителям машин. — К бою!..

Офицеры из стрелкового батальона кинулись вслед за своими солдатами, остановили группу бегущих. Только новички, вырвавшись вперед, ничего не видя и не слыша, продолжали бежать на огневую позицию первой батареи.

Лейтенант Круглов, размахивая «цейсом», бросился им наперерез. Увидев офицера с забинтованной головой, они остановились и, подстегнутые близким разрывом мины, повернули обратно, но один из них, обезумев от страха, не мог уже остановиться. Круглов споткнулся, опять вскочил и в несколько прыжков догнал парня, который успел добежать до заросшего лопухами узкого овражка.

Витковский как с неба упал в своей крылатой плащ-накидке. Выхватив из кобуры пистолет, он выстрелил в солдата, но промахнулся и опустил руку, будто раздумывая. Круглов встал между ним и беглецом. Тогда он в упор выстрелил в лейтенанта, едва успевшего заслонить раненую голову цейсовским биноклем.

Дуся подбежала первая.

— Что вы наделали?!.. — крикнула она Витковскому, за плечами которого уже стояли, переминаясь с ноги на ногу, адъютант и пожилой автоматчик.

Синев снял фуражку, склонился над лейтенантом: он умирал на руках у Дуси. Дуся плакала. Она, много раз спасавшая бойцов, которых настигали вражеские пули, ничем не могла помочь сейчас Круглову, смертельно раненному своим же генералом.

Лейтенант слабо потянулся, точно во сне, и успокоился.

Синев с трудом поднял голову. Витковский окинул его карающим взглядом.

— За невыполнение боевой задачи — в трибунал!

— Кроме трибуналов в армии есть еще политотделы, — дерзко сказал он и, не спросив разрешения, пошел к своему дивизиону. Ему было все равно: если бы даже Витковский взял да пальнул в затылок.

* * *

...Поздно вечером дивизия сломила сопротивление немцев. В прорыв хлынула пехота. Усталые, взмокшие артиллеристы вели беглый огонь на предельных прицелах. Оставляя вороха стреляных гильз на старых огневых позициях, уходили вслед за батальонами легкие пушечные батареи. Двигались на запад штабные машины, санитарные двуколки, грузовики, кухни, обозы.

Третий акт сражения кончился. Теперь ясно стало, на чьей стороне победа: войска устремились на юго-запад, к Днепру.

Все поле боя было освещено ракетами, которые развесили в хмуром небе «кукурузники». Синев указывал дорогу головной машине, не теряя из виду саперов с миноискателями. Он шел и думал: «Дивизия потеряла сегодня восемьдесят три человека, только убитыми, не считая сотен раненых. И каждая смерть, в конце концов, оправдана, за исключением этой бессмысленной, нелепой, дикой смерти Круглова, который остановил бегущих, прикрыл собой солдата-новичка. Так неужели Витковского не мучает совесть?»

На днепровском берегу Синев узнал от комдива: оказывается, Витковский приказал написать семье лейтенанта, что тот расстрелян на поле боя как жалкий трус и дезертир. (Такая похоронная была написана, но не отправлена из штаба.)

Как раз в то время сам Витковский за неудачную попытку форсировать Днепр был разжалован в рядовые.

Тогда комдив сообщил жене Круглова, с опозданием на месяц, что лейтенант Круглов Михаил Михайлович пал смертью храбрых в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

И это была дважды горькая правда.

20

— Все воюешь?..

Синев аккуратно сложил полусотку, которую берег с сорок третьего года, и тяжело поднялся из-за стола.

— Что с тобой, тебе нездоровится? — спрашивала Ольга, накрывая на стол.

— Ничего, пойду спать.

— А ужинать?

— Спасибо, не хочу.

Ему было не до еды. Растревоженный воспоминаниями о боях под Харьковом, он долго не мог уснуть. Кто старое помянет, тому глаз вон... До чего же мы быстро забываем зло. Мы даже гордимся этим. В конце концов, если бы не Журина, то он бы, пожалуй, так и оставил в покое Витковского, оправдываясь тем, что на фронте всякое бывало. Случалось, например, что «ИЛы», не разглядев сигналы «я своя пехота», обстреливали свои войска в узком коридоре прорыва. Вот и Витковский сгоряча выстрелил в Круглова. Наверное, мучился, раскаивался потом. Может быть, это раскаяние помогло ему стать героем на Южном Буге... Ведь именно так иной раз рассуждал он, Синев, изредка встречаясь с ним в последние годы. С течением времени терялось значение отдельных эпизодов, пусть самых роковых, и война, став историей, рисовалась как одно трагическое событие, как один многолетний тяжкий бой... Да кто бы мог тогда обвинить Витковского в убийстве лейтенанта?.. Синев тщательно припоминал разрозненные факты, ставил их в логический ряд. У памяти своя цепная реакция: вдруг сработает запал замедленного действия, — и все ложное взлетает на воздух.

Правда всегда найдет удобный случай, чтобы взорвать неправду. (Бедная Наталья Сергеевна, что станет с ней?)

...Утром Синев поднялся раньше всех, намереваясь уйти из дома, пока спят женщины.

Но Ольга встала тут же.

— Ты болен, друг мой. Зачем скрываешь от врача?

— Ты же детский врач.

— Не отделывайся шуточками! Не ужинал, не спал. Так дело не пойдет. Говори, что случилось?

— Пустяки. Очередная неприятность на работе.

— Алексей Викторович сказал бы мне вчера.

— Алексей не в курсе событий.

— Не в курсе? По-моему, тебе необходим курс длительного отдыха от всей этой нервотрепки.

— Погоди, мы отдохнем, мы отдохнем! Помнишь, как в «Дяде Ване»?.. — сказал он и вышел, оставив Ольгу в полнейшем недоумении.

«А впрочем, придется все же посоветоваться с ней», — решил он. Ему очень хотелось, чтобы все произошло без его вмешательства. Какой все-таки жестокой бывает правда. Кому-кому, а правде-то, наказывая Витковского, полагалось бы осторожно обойти Наталью Журину...

Рабочий день его действительно начался с неприятности: позвонили из области, отругали за слабый подвоз материалов на новую площадку.

Выслушав нотацию Зареченцева, он равнодушно пообещал принять меры и бросил трубку. Потом заглянул в кабинет управляющего трестом — Алексея