Книга Ваше Сиятельство #3 - Эрли Моури

взгляд к потолку.

— Какой кошмар! — она закрыла лицо руками и рассмеялась. — Представляю, что обо мне думает твоя мама.

— Я как раз к ней — узнаю, что она думает, — я направился к двери.

— Получается, что Елена Викторовна хорошо знает мою маму, а моя до сих пор уверенна, что я — хорошая девочка. Елецкий, ну что ты со мной делаешь? — со скрипом она открыла другую створку шифоньера.

— Мне нравятся плохие девочки, — ответил я, выходя. И подумал об Айлин. Госпожа Синицына любила называть себя «плохой девочкой», хотя на самом деле была лучшей на этом свете.

В комнате графини никого не оказалось. Наверное, мама была в ванной. Чтобы не тратить время зря, я пошел посмотреть на останки моей комнаты. Уже по пути к ней, видя на полу в коридоре дверь, вынесенную взрывом гранаты, я понял, что ничего хорошего там не ждет. Основную ценность для меня представляли только пластины со Свидетельствами Лагура Бархума, и некоторые книги. Остальное, как говорится, дело наживное. Если не сгорели деньги в тайнике, то «нажить» все это добро я могу завтра в течение дня. Вернее, уже сегодня.

В комнате жутко воняло гарью. На полу остались лужицы после стараний пожарных или, скорее, охранников и дворецкого, потому как возле останков кровати валились три хозяйственных ведра. Потолок и стены чернели от копоти, кое-где валялись куски штукатурки, выбитой разрывами гранат. В общем, вид моих покоев был неприглядным, но я ожидал, что все окажется намного хуже. Книжный шкаф порядком обгорел, но большинство книг сохранилось, почернели лишь корешки. Я поспешил проверить тайник, теперь уверенный, что там меня не ждет особо неприятного сюрприза. Так и есть: даже припрятанные деньги не сгорели, только пострадали от воды. Значит с пластинами из черной бронзы тем более все хорошо, не стоило даже открывать бархатный футляр. Увы, сгорело все, что лежало на столе: мои недавние потуги над переводом Свидетельств Бархума, два школьных учебника и тетради, папка со сведениями о Майкле, собранная Скуратовым. Коммуникатор… его, конечно, только на выброс. И вещи в шифоньере дружно в мусор. Даже те, что не пострадали от огня и воды, воняли гарью так, что нечего думать об их использовании. А раз так, то, покупая в четверг туфли Ольге Борисовне, мне придется позаботиться о собственном новом гардеробе. И будет очень мило со стороны Ковалевской, если она поможет мне приодеться на свой княжеский вкус.

Я тут же осадил себя: «Астерий, у тебя Ленская в гостевой комнате в ожидании жаркой ночи, а несколько минут назад ты вспоминал Айлин, как лучшую девушку во вселенной. Вот теперь на уме Ковалевская. Имей совесть!». Но тут же я ответил собственному, возмущению: «Нормально все. Такова моя природа. Я же не виноват, что природа сотворила меня с таким большим сердцем — в нем есть место многим. Пусть стыдятся те, у кого с этим вопросом проблемы». Эх, люблю эту хитрую софистику, а разговоры с самим собой бывают так увлекательны и смешны.

Насытившись видом после пожара, поковырявшись в уцелевших вещах, я отправился на беседу с мамой, приблизительно понимая, о чем сейчас пойдет речь. У меня даже был соблазн захватить с собой останки сведений о Майкле, собранных Скуратовым, но увы — полезного там осталось мало: лишь фото бритиша, обгорелое по краям, и средина листа с записями, где с большим натягом можно понять, что Майкл интересуется древними виманами. И не время сейчас предъявлять маме обвинения в адрес Майкла. Когда она начнет возмущаться насчет ночлега у нас Ленской, сказать ей в ответ, что-то вроде: «А ты сама такая — тоже плохо себя ведешь» — это детская глупость. А я же взрослый.

Я вошел. Мама стояла возле зеркала, расчесывая волосы. Бросив расческу и повернувшись, она сразу сказала:

— Саша! Вот только не говори мне сейчас, что ты взрослый! Все это я слышала много раз. Объясни мне, что происходит! Недавно ты ночевал с Талией. Особо замечу: в одной постели! Теперь ты привел виконтессу Ленскую. Я очень хорошо знакома с ее мамой. Знаешь, какой у меня соблазн? Спросить Ирину Семеновну, знает ли она, что ее дочь собирается ночевать у нас вместе с моим сыном. Ирина Семеновна очень воспитанная женщина, женщина строгих правил. Как ты думаешь, что она ответит?

— Мам, не надо! Пожалуйста, не надо! — я несколько не ожидал такого поворота. — Тем более не надо предавать доверившихся людей. Это очень нехорошо.

— А хорошо приводить в дом каждый раз новую девушку и проводить с ней ночь? — она взяла с тумбочки бокал с пивом, но, не поднеся ко рту, с раздражением отставила и достала из ящика коробочку «Госпожа Алои».

— Мам, Светлана будет спать в гостевой комнате… — начал было я, понимая, что отговорка совсем глупая.

— Да, конечно. Твоя же комната сгорела. Мне интересно, где будешь спать ты? Иди в гостиную, спи там на диване. Или ложись на этом диване, — она указала на свой широкий, стоявший у окна.

— Мам, ну не сердись. Это же молодость. Будь снисходительна, — обнял ее и поцеловал в щеку. — И, пожалуйста, не говори ничего родителям Светы. Для них она осталась ночевать у каких-то там сестер.

— Саша, а дальше? Что будет дальше? Завтра ты приведешь на ночь Ольгу Ковалевскую? — она чуть расслабилась, чувствуя мою магию «Капель Дождя».

— А тебя это тоже расстроит? Мне она очень нравится уже не первый год. Ты же знаешь. Я, возможно, женюсь на ней, — видя, что графиня собирается закурить, я тоже достал сигареты.

— Жениться на княгине Ковалевской? Как я понимаю, на Ленской ты тоже собираешься жениться? — язвительно спросила Елена Викторовна.

— Возможно, когда узнаю ее получше, — я щелкнул зажигалкой и поднес ее к кончику сигареты графини.

— Это ненормально, Саш. Очень ненормально! У порядочного мужчины должна быть только одна жена, — она прикурила.

— У Перуна их много, у нашего императора Филофея Алексеевича две, у его отца было три… — начал перечислять я.

— Но ты не бог и не император, — нетерпеливо прервала она меня. — У всех нормальных мужчин, которых я уважаю, была и есть только одна жена. У графа Голицына одна, одна у князя Ковалевского, и твой отец всю жизнь любил только меня, даже не помышляя ни о какой другой!

Боги! Чисто женский эгоизм в самом махровом виде! Отец всегда был увлечен работой, он не видел ничего вокруг, кроме виман и их древней истории. В то время как моя мама нет-нет, развевала скуку поездками на вечеринку к барону Евстафьеву. Не могу сказать,