Книга Военная разведка Японии против России. Противостояние спецслужб на Дальнем Востоке. 1874-1922 - Александр Геннадьевич Зорихин

П.М. Смыков, сотрудник компании «Мицуи буссан» Г.И. Пикар, а также Н.А. Кашина, Лавров и Д.А. Лямин. Последний по заданию начальника миссии полковника Гоми Тамэкити через свои связи в земской управе вел разведку коммунистических организаций. В целом же владивостокская миссия наблюдала за всеми политическими силами в приморской столице, Раздольном, Никольск-Уссурийском, Гродеково, а также за прибывшими из Забайкалья семеновскими и каппелевскими частями535.

Аналогичным образом действовала харбинская военная миссия. Согласно ее отчету «Расходование секретных фондов в мае 1921 г.», миссия имела на связи 8 агентов-информаторов и 2 агентов-пропагандистов, в том числе 7 русских – Г.М. Семенова, Ф.Л. Глебова, И. Днепровского, Б. Куляшо, Буковского, Поровинского, некто, участвовавшего в получении телеграфного шифра представителя ДВР в Харбине для переписки с Читой, 2 корейцев – Хан Канъэя и Хан Минсая, ранее работавших на японскую разведку в Иркутске, и японца Огаву Мондзо, изучавшего харбинскую еврейскую общину. Кроме того, харбинская миссия занималась так называемыми «активными мероприятиями», размещая в печати специально подготовленные пропагандистские материалы, для чего в мае 1921 г. ею были организованы три неформальных ужина с журналистами русских и иностранных газет, а также проведены встречи с начальником гарнизона г. Биньцзянь Гао Фэн-чэнем, начальником штаба войск охраны КВЖД и главой местной корейской общины Ли Вончжэ, устроенные, как отмечалось в отчете, «для взаимопонимания и дружбы»536.

Действуя с маньчжурского плацдарма, харбинская миссия тщательно обрабатывала всю поступавшую к ней прессу, опрашивала прибывавших из Забайкалья и Приамурья японских беженцев, проводила вербовочные мероприятия в отношении персонала дипломатических и торговых представительств ДВР на КВЖД. Полученные миссией сведения, наряду с информацией военной жандармерии, ложились в основу разведывательных сводок штаба Квантунской армии «Кансанте» под литерой «Россия».

Между тем события на Дальнем Востоке после разгрома семеновской армии развивались по наихудшему для японцев сценарию. На прошедшей 28 октября – 10 ноября 1920 г. в Чите объединительной конференции было создано центральное правительство ДВР и консолидированы Приморская, Амурская, Сахалинская, Забайкальская области, чьи органы управления должны были сложить свои полномочия и подчиниться республиканскому центру на правах местного самоуправления. Хотя 12 ноября командующий Владивостокской армией заявил председателю и представителям всех фракций Народного собрания Приморской управы о недопустимости распространения влияния ДВР на Приморье, 11 декабря собрание решило о переходе области под юрисдикцию республики, сутки спустя упразднило Временное правительство, а 19 декабря образовало Приморское областное управление ДВР во главе с коммунистом В.Г. Антоновым. Таким образом, весь Дальний Восток и Забайкалье оказались под контролем просоветской Дальневосточной республики, и теплившиеся с весны надежды японцев на построение здесь буферного государства канули в Лету. Тем не менее 5 января 1921 г. в беседе с командующим эвакуированной в Приморье Дальневосточной армией Г.А. Вержбицким Оои дал понять, что воздержится от каких-либо силовых действий против областного управления, независимо от признания им верховенства власти Читы, а при определенных условиях может вступить в прямой диалог с ДВР, правда отметив, что вопрос о выводе войск обсуждаться не будет537.

Практически одновременно в Токио поступили сведения от резидентур Генштаба в Европе о намерениях советского руководства экспортировать революцию в зоны традиционного японского влияния: 15 декабря 1920 г. заместитель военного министра телеграфировал военному атташе в Китае и начальнику мукденской военной миссии краткое изложение донесений резидентов в Стамбуле и Берлине майоров Такахаси Сутэдзиро и Обаты Тосиро о планах Москвы полностью оболыпевичить Китай и Дальний Восток, спровоцировать коммунистические волнения в Маньчжурии и, используя давление США и Китая, насадить коммунистическую идеологию в Японии538.

Несколько позже, 22 января 1921 г., харбинская миссия довела до командования Квантунской армии текст полученной агентурным путем телеграммы советского правительства в адрес Читы о необходимости организации партизанских набегов в Китай, переброске в ДВР 27-й и 28-й стрелковых дивизий Красной армии, которые переименовывались в соединения НРА, спланированном на апрель формировании 3 интернациональных стрелковых бригад, направлении для связи с Москвой А.Е. Гутора в качестве заместителя главнокомандующего НРА Г.Х. Эйхе. Кроме того, этой же телеграммой Москва якобы санкционировала в случае принятия японским парламентом антироссийской политики активизацию анти-японской коммунистической пропаганды, подстрекание к беспорядкам японских рабочих и корейского населения, организацию бойкота в Центральном и Южном Китае, для чего выделялось 60 миллионов рублей золотом539.

В связи с возникшей угрозой столкновения с НРА ДВР в январе 1921 г. японские разведорганы представили в Токио ряд докладов о ее дислокации, численности и боеготовности. 26 января миссия в Харбине направила в Рёдзюн составленное по материалам местных газет штатное расписание 2-й Амурской армии, отметив наличие у нее 3 стрелковых дивизий, 2 кавалерийских полков, железнодорожных, охранных и разведывательных частей общей численностью 25 200 человек. Несколько иные сведения были получены хабаровской миссией. В отчете за 1—22 января 1921 г. она оценивала численность дислоцированных в Амурской и Приамурской областях 2 стрелковых дивизий в 20 000 человек (Владивостокская армия насчитывала 24 700 человек). Суммировав всю разведывательную информацию, начальник штаба ВЭА 29 января направил в Токио итоговое донесение о НРА. Его содержание отражало существовавший на тот момент уровень информационных возможностей японской военной разведки на Дальнем Востоке и в Северной Маньчжурии: правильно оценив тактическую подготовленность и материальную оснащенность советских войск, Такаянаги ошибся в количестве, нумерации и численности соединений, фактически представив Генштабу организационно-штатное расписание армии, действовавшее до издания Г.Х. Эйхе приказа № 4/сек от 8 ноября 1920 г. «О реорганизации Вооруженных сил Дальневосточной республики»540.

Для более детального изучения военно-политической обстановки в республике, состояния ее вооруженных сил, контактов с Москвой и намерений в отношении Японии 22 января военное министерство направило в Читу ведущих сотрудников русского отделения Разведуправления майора Микэ Кадзуо и капитана Курасигэ Сюдзо под предлогом участия в работе открывавшегося 12 февраля Учредительного собрания ДВР541. При этом было решено посылать наиболее важную информацию во Владивосток не телеграфом, а через специальных курьеров, на роль которых из сотрудников миссии в Маньчжоули были подобраны переводчики русского языка Мита Гакаку и Танабэ Матао, систематически выезжавшие в Читу на срок от одной недели до одного месяца542. Стоит отметить, что связь оставалась одним из наиболее уязвимых мест в деятельности читинской резидентуры. 4 марта 1921 г. Госполитохрана ДВР отмечала в информационной сводке: «За последнее время из Читы от Микэ поступает мало информации ввиду того, что посылка курьеров с секретными донесениями сопряжена с известными трудностями, а официальные донесения дают японцам очень мало материала, так как проверяются на телеграфе»543.

13 февраля Микэ прибыл в Читу в качестве японского наблюдателя и находился там до августа 1921 г. Формально он знакомился с работой собрания, активно общался с местной прессой, давал комментарии по поводу японской внешней политики