Книга Эклиптика - Бенджамин Вуд

забит семьями с детьми, и, чтобы найти свободное место, пришлось пройти несколько вагонов. Мимо замелькала бесстрастная темнота Клайда и его окрестностей, знакомая и неизвестная. Когда поезд прибыл на станцию, было так поздно, что автобусы уже не ходили. Я провела ночь в местной гостинице, а рано утром побрела с чемоданом по дороге, чтобы успеть на ржавый одноэтажный автобус до Ласса.

И все равно я опоздала. Когда я вошла в церковь, служба была в разгаре. Спрятав чемодан за стопкой подушек в притворе, я тихонько двинулась между рядами. У алтаря две девочки играли на блокфлейтах “Ближе, Господь, к Тебе”. Половина скамей пустовали. На возвышении стоял поблескивающий гроб с одиноким вересковым венком. Я подсела к старику в выцветшем костюме с медалями, и он мрачно кивнул. Чуть позже мы пели, глядя в один сборник гимнов. Когда вдова Генри прочитала стихотворение Йейтса, старик протянул мне платок, а вот молитвы ни одного из нас не тронули.

Четверо сильных парней пронесли гроб по проходу; на церковном дворе, за живой изгородью, поджидала свежая яма. Люди собрались вокруг нее полукругом, волосы развевались на ветру. Я встала чуть позади. А когда священник произнес надгробное слово и с формальностями было покончено, бросила горстку земли в могилу и прошептала деревянному ящику “спасибо”, гадая, что обо всем этом подумал бы Генри.

Возвращаясь в храм, я увидела миссис Холден рука об руку с моим знакомым из художественной школы, это был коренастый парень по фамилии Керр, которого Генри поддразнивал за то, что он на каждом полотне, независимо от сюжета, изображал кошек (“А вы не спрашивали себя, Керр, – сказал как-то Генри на еженедельном разборе полетов, – что пятнистые пушистики забыли на распятии?”). Я хотела подойти и представиться, но Керр повел миссис Холден к одной из черных машин, стоявших у церковных ворот. Однако чуть позже, когда я стояла в очереди у книги соболезнований, он сам ко мне подошел. Мы с улыбкой вспомнили про “пятнистых пушистиков”, затем я рассказала о своей новой жизни в Лондоне. Гораздо больше, чем моя карьера художницы, его интересовало, как я узнала о похоронах. “В столице это, поди, была новость дня?” – ухмыльнулся он. И мы с ностальгией заговорили о том, как Генри относился к Лондону: он любил повторять, что это город “без сострадания к индивиду”, но всякому, кто всерьез хотел стать художником, советовал там побывать. “Да, такого мужика не забудешь, – сказал Керр. – Он меня потом в Школу пристроил. Натурщиком. Ха! Я на мели был, пришлось согласиться. После выпуска я почти не писал”. Керр унаследовал от отца хозяйственную лавку в Бишопбриггсе и работал там вместе с сестрой. Я сказала, что звучит славно, но он ответил: “Пф-ф… Десять видов ада в одном флаконе. Но на жизнь хватает”. Он предложил подбросить меня до паба, где должны были состояться поминки, и я согласилась. “Ты уже подписала? – Он кивнул на книгу соболезнований. – Вечно ломаю голову. Может, придумаешь что-нибудь от нас обоих?”

Керр пошел за машиной, а я осталась в тишине притвора с чемоданом у ног. Прежде чем что-то писать, я пролистала книгу, пытаясь оценить общий тон посланий, – опыта в подобных вещах у меня не было, а выделяться не хотелось. Встречалось немало банальностей. Глубочайше сожалею. Навеки в наших сердцах. Столько воспоминаний. Я хотела написать нечто более личное. Подыскивая свободное место, я увидела согнутую пополам, завернутую внутрь страницу. Я развернула ее. Внутри было короткое послание и подпись:

ПИШИ ТО, ВО ЧТО ВЕРИШЬ.

СПАСИБО ЗА ВСЕ, ЧЕМУ ТЫ НАУЧИЛ МЕНЯ.

ПОКОЙСЯ С МИРОМ, СТАРИК.

– ДЖЕЙМС КАЛВЕРС

– Ну что, готова? – спросил Керр.

Я даже не заметила, как он подошел.

Керр потряс ключами:

– Туда можно и пешком дойти, но раз ты с вещами… – Он подхватил мой чемодан. – Что с тобой, милая? Ты вся дрожишь.

Это был почерк Джима. Мое сердце стучало, зубы тоже, но я как-то выговорила:

– Ты не знаешь, Джим сюда приходил?

– Кто?

Я показала Керру страницу.

– Никогда о нем не слыхал. А кто это?

Я изо всех сил вцепилась в книгу.

– Один мой друг.

Керр кивнул. Бросил взгляд на книгу, которую я прижимала к груди.

– Решила взять с собой для миссис Х? Хорошая мысль.

* * *

“Кохун-Армс” располагался в полумиле от церкви, у той дороги, где я вышла из автобуса. Сквозь лобовое стекло “форда-кортина” виднелись желтые от солнца холмы вдалеке. Низкие облака текли по небу без птиц. Макушки деревьев легонько покачивались. Мы ехали молча. В водительском окне, за профилем Керра, мелькали приземистые серые домики Ласса. Когда он заехал на стоянку, я выскочила из машины, забыв на заднем сиденье чемодан.

– Да не спеши ты так, – сказал он. – Выпивка бесплатная.

Дотащив чемодан до паба, я бросила его под вешалками. Для поминок была отгорожена часть зала. За длинным столом с сэндвичами потягивали пиво и крутили в руках бокалы с виски угрюмые мужчины в черном. Джима Калверса среди них не было. Я проверила коридоры, темные уютные закутки. Заглянула в мужской туалет, но там был лишь какой-то лысый старик у писсуара. Увидев, как я выхожу оттуда, барменша сказала: “Женский вон там, душа моя. Давно пора сменить табличку. Сколько им уже говорю”.

Миссис Холден сидела в высоком кресле у камина, сжимая в руках салфетку. У подлокотника пристроилась на корточках седая дама. Подойдя ближе, я поняла, что это ее сестра-близнец. У них были одинаково плоские носы и высокие лбы, и обе обратили ко мне взгляд манекена, заметив, что я топчусь рядом и чего-то жду.

– Миссис Холден, – начала я. – Вы, наверное, меня не знаете, но я была знакома с вашим мужем. Он был моим любимым учителем. И мне очень грустно, что его больше нет.

Получилось от чистого сердца. Сестра встала и со словами “Ладно, Мэгс, принесу тебе твой бренди” оставила нас одних.

Миссис Холден смерила меня взглядом из-под дергающихся век.

– Вы молодец, что пришли, – проговорила она. И закусила губу, чтобы не расплакаться. – Вы ходили… – Она прочистила горло. – Извините. Вы ходили к нему на монументальную живопись?

– Да. Я приехала из Лондона, как только узнала.

– Вы очень добры. – Она залпом что-то выпила. – А чем вы теперь занимаетесь?

– Я художник.

– И зарабатываете этим на жизнь?

– Да.

– Хорошо зарабатываете?

Я не знала, уместно ли улыбаться, но не удержалась.

– Да.

– Чудесно. Он всегда так гордился своими учениками. Вы знакомы с Джеффом Керром? Он тоже здесь.

– Да, мы вместе ехали в машине.

– Славный парень, Джефф. Он так мне помог. – Миссис Холден шмыгнула носом и вздохнула. Заметив книгу соболезнований у меня под мышкой, она спросила: – Это мне?

– Да. Извините… Конечно. – Я отдала ей книгу. – Знаете, я тут ищу одного старого друга. Джима Калверса. Он был на службе, но здесь я его не вижу.

Рассеянно листая книгу, она переспросила:

– Кого?

– Он тоже учился у Генри.

Я показала ей запись Джима.

Глаза миссис Холден бродили по строкам без проблеска узнавания.

– Джеймс Калверс. Нет. Простите. Я такого не знаю. – Она задумчиво уставилась в пустой камин. – Прошлым летом один бывший студент снимал у Генри старый дом, но у него была другая фамилия. Калверс… Это бы я запомнила. У того паренька фамилия начиналась на “Б”. Бейли или Брэдли, что-то в этом духе. Генри не посвящал меня в подробности.

– А что за дом?

– Дом его отца. Генри любил приходить