Книга Ястреб над океаном - Эмиль Огюст Сиприен Дриан

может быть причиной взятия Мидуэя и смерти любимой девушки. Он был уверен в этом, когда отдал ей кинжал. У нее не будет другого выхода, кроме смерти, для того чтобы избежать дикой расправы победителей. Почему военный устав неумолим по отношению к командиру, сдающему военный пункт, не совершив для его защиты всего, что требуют долг и честь? Потому, говорит Наполеон I, что защита крепости, продолженная еще на один только час, может, продержав под своими стенами часть неприятельского войска, способствовать изменению судьбы целой страны.

В военное время один час может иметь решающее значение.

А он, Морис, вынужден потратить тридцать шесть часов и медленно плыть по поверхности Тихого океана, когда он мог бы выгадать тридцать часов и более, пролетев это пространство на аэроплане.

После восторженной встречи, оказанной ему офицерами «Фултона», он отозвал в сторону командира Хоу и высказал ему свое намерение улететь.

«Кэтсберд» был невредим.

Его крылья совершенно не были промочены и тяжесть их не увеличилась от воды. Только стабилизатор и руль направления были еще мокры и увеличивали вес, который можно облегчить, уменьшив запас спирта, ввиду небольшого расстояния до Сан-Франциско.

– Бензин у вас есть, командир? – спросил молодой человек.

– Сколько угодно! Все наши вспомогательные машины с генераторами.

Успокоенный на этот счет инженер продолжал излагать свой план.

Вес аэроплана будет еще уменьшен уничтожением бесполезных теперь поплавков, и при этих условиях…

Но тут слова молодого человека были прерваны командиром «Фултона»:

– Как? Снять поплавки? Вы не обдумали, дорогой инженер… Я буду себя упрекать всю жизнь, если допущу это…

– Но… они в таком виде, что…

– Известно ли вам, что «Фултон» потому только, что на нем лежит обязанность установки и исправления подводных кабелей, снабжен инструментами для исполнения всех работ, связанных с гуттаперчей и каучуком, ибо это главные элементы, служащие для покрытия и изоляции кабелей? Наложить на ваши поплавки кусок каучука или прорезиненного полотна – это работа одного часа, и вам не следует уезжать без этого ни в коем случае.

– Отлично, и я приношу вам тысячу благодарностей за это первое разрешение. Остается вопрос о разбеге. У меня не хватает для него ракет, сделанных в Мидуэе и потребовавших работы целых суток у пиротехников гарнизона.

– У нас нет пиротехников, и я боялся бы…

– Но, главное, у нас нет на это времени, командир! Нужно найти другое средство…

– Какое пространство вам необходимо для разгона?

– Я удовольствовался бы в крайнем случае десятью метрами.

– Такое пространство у нас найдется на корме. Но каким образом вы устроите там плоскую поверхность при наличности этого огромного барабана, выступающего над рулем? Нечего и думать снимать его…

На корме «Фултона» в самом деле находился барабан, на который наматывали и сматывали с него подводный кабель, погружаемый в воду или поднимаемый из нее. Можно себе представить, как высоко над палубой выдавался этот прибор с желобом, предназначенным для наматывания или сматывания проводов, состоящих из шести рядов, для усиления или изоляции проволоки, и имеющих от 30 до 35 сантиметров в диаметре.

Продолжая разговор, командир и авиатор подошли к барабану, на котором был уже намотан один провод, приготовленный для спуска в окрестностях Гило, когда будет вытащен из воды перерезанный японцами конец кабеля. И неожиданно, при виде этого кабеля, – другой конец которого исчезал на расстоянии 15 метров внутри парохода через посредство меньшего барабана – в голове молодого француза родилось совершенно новое и не менее остроумное решение.

Ему вспомнился способ перевозки некоторых вагонеток, доставляющих руду, спускаемых с высот, окружающих берега Шера и Мозеля: подвешенные на поднятом на столбах канате – они опускаются и в то же время своей тяжестью поднимают по второму, параллельному канату пустые вагонетки.

Отчего бы не воспользоваться этим протянутым на корме «Фултона» кабелем, как воздушным рельсом, и нельзя ли заставить «Кэтсберд» скользить по этому рельсу, поставив аэроплан на колесо с глубоким желобом?

Командир, покачивавший головой во время изложения этого плана, перестал курить, когда инженер дошел до изложения проекта передаточного блока, а это было признаком глубокого внимания.

Он сейчас же потребовал главного механика на «Фултоне».

– Прайнтер, – сказал он, – выслушайте господина Рембо! Вы мне скажете, удалось ли ему убедить вас, как он убедил меня. Эти французы обладают способностью убеждать, с которой трудно бороться, и я не удивляюсь, что самый известный из них заявил когда-то, будто слово «невозможно» не существует во французском языке.

– Сегодня же, командир, – оживленно возразил Морис Рембо, – нужно осуществить даже невозможное. Подумайте только, что мы уже потеряли два часа…

И молодой инженер объяснил.

Очень легко укрепить между двумя полозьями лодки блок, который покоился бы на протянутом кабеле и выдерживал бы всю тяжесть аэроплана до того момента, когда развившаяся скорость уничтожит эту тяжесть.

С другой стороны сложный блок, устроенный на большой мачте, поддержал бы «Кэтсберд» в равновесии до момента, когда крикнут: «Отпустите!»

Авиатор не сомневался, что, имея в своем распоряжении кабель, наклоненный под известным углом для содействия увеличению скорости, можно заставить аппарат подняться при десяти метрах разгона.

Можно было рассчитывать не более как на десять метров, так как следовало принять во внимание стабилизатор «Кэтсберда», также скользящий по кабелю и занимающий шесть метров из незначительного пространства, которым можно было воспользоваться для разбега… Когда инженер окончил объяснение, офицер-механик, еще молодой человек с живыми и умными глазами, сказал:

– Все это выполнимо! У меня есть блоки всевозможных размеров. Я отыщу такой желоб, который соответствовал бы толщине кабеля. Необходимо сейчас сделать в кузнице четыре железных закрепы для соединения ваших полозьев с блоком. Все это будет устроено через два часа.

– Я полагаю, – сказал командир, – что авиации удастся скоро избавиться от всех этих сложных приемов для подъема аэроплана и дойти до подъемов с места, не нуждаясь в предварительном разбеге, подобно некоторым тяжелым птицам, которые также бегут, махая крыльями, прежде чем поднимутся на воздух.

– Конечно, этого добьются, когда аэроплан будет в одно и то же время геликоптером, – возразил оживленно молодой француз.

– Но, – сказал командир, – ведь геликоптер предшествовал аэроплану. Как хороша эта игрушка, подражающая бабочке, в руках детей! Ее двигателем является растягивающаяся простая резиновая нитка.

– Отлично!

– Ничто не мешает нам надеяться, что этот первобытный двигатель может быть заменен мощной машиной. И мы увидим тогда, как человек будет подниматься вертикально с места.

– Мы уже видели это, командир, – быстро возразил инженер. – Я знаю в одной только Франции несколько геликоптеров, поднимавшихся с места, а именно геликоптеры Бер-тена и Корню. Но такое устройство машины, если только она претендует заменить подъемные машины, неприменимо на