Книга Будни наемника - Евгений Васильевич Шалашов

даже разворошенные листья заняли свои собственные места, словно над ними прошелся с граблями садовник. Волшебник, вздохнув, как вздыхает взрослый, глядя на неумелые и нелепые проделки ребенка, сказал:

— Фриона, лучше бы ты спустилась и не тратила мое время. Пойми, дуреха — твоя смерть неизбежна, а у меня еще много дел.

Но колдунья не унималась. Из-под земли начали вылезать тонкие белесые корешки. Извиваясь, как змеи, они устремились к нашим ногам, пытаясь оплести их. Но до старого мага корни так и не доползли, а корешок, первым ринувшийся ко мне, наткнувшись на мой сапог неожиданно сник, застыл и, словно бы задеревенел, а остальные, тоже пытавшиеся завладеть моими конечностями, резко сменили курс и поползли в сторону Гневко.

Я обнажил меч, желая помочь другу, но гнедой, коротким ржанием, попросил не мешать, принимаясь увлеченно давить копытами наползающие отростки. Гневко вошел в азарт, пустив в ход не только ноги, но и зубы. Право слово, для моего жеребца это не более, чем развлечение. Что там для боевого коня какие-то корешки, если мы с ним как-то попали на настоящую змеиную свадьбу? Вот там было действительно страшно, когда нам пришлось скакать по колыхавшимся клубкам, норовившим вцепиться и в жеребца, и в меня, зато есть что вспомнить… Главным образом то, как мы с жеребцом героически улепетывали, передавив по дороге десятка два, если не больше, пресмыкающихся.

Уцелевшие корни втягивались обратно в землю, оставив поверх несколько погибших отростков, напоминающих мертвых змей.

— Нет, ты меня утомила, — капризно сказал старый маг, вновь взывая к Фрионе, а потом перешел на колдовство. — Комду хингад, гкуйуд мит.

Видимо, противиться этому заклинанию колдунья не смогла, поэтому вышла наружу. Теперь она выглядела не как прекрасная фройляйн, а как солидная фрау — рослая и статная, с темными волосами, уложенными в высокую прическу. Возможно, именно такой она и была в той пещере, жаль, в темноте не мог рассмотреть. Представительности колдунье придавало еще и красивое красно-черное платье, сшитое по последней моде. Или по предпоследней? Что-то такое я видел в Севре, но за время появления не ручаюсь.

— Я и не знала, что ты до сих пор жив, — усмехнулась ведьма. — Если бы знала, то подождала бы еще лет сто.

— Лучше бы ты сидела в своей норе, и не тревожила честных людей, — хмыкнул маг.

Вроде бы, только что говорил, что у него времени мало, а теперь решил поболтать? Впрочем, пусть болтает, мне интересно послушать.

— Кого честных? — усмехнулась колдунья. Кивнув на меня, спросила. — Ты называешь честным убийцу десятков людей?

— А ты что, за мной могилы считала? — усмехнулся я.

— Не нужно считать могилы за тем, у кого за плечами виднеются мертвецы.

— Ишь ты, какая глазастая, — покачал я головой. — Но все равно, считать не умеешь. Если бы внимательно смотрела да посчитала, так и увидела бы, что за мной не десятки покойников, а сотни.

— Подожди, принц, — остановил меня старый маг, отчего-то обратившись по тому титулу, который известен в этих краях только трем людям, да одному домовому. — Никогда не спорь с женщиной, перед тем как ее убить.

Да я, вроде бы, никогда с женщинами и не спорю. Ну, разве что с Кэйтрин, так это было давно. И женщин, вроде, еще ни разу не убивал. Но ведьма, стерва такая, сумела-таки наступить на больное место — я ведь действительно в последнее время слишком много думаю о старых делах, и о трупах, что я за собой оставил. А думать о таком не стоит, можно свихнуться, или уйти в монахи.

А ведьма, тем временем, начала допрашивать Адриана.

— А ты тоже честный человек? Или не человек? Вот и проверим, — усмехнулась ведьма. — Я помню, что магия воздуха тебе так и не поддалась.

Старый маг тяжело задышал, закашлялся и, схватившись за грудь, начал раскрывать рот, словно карась, вытащенный из воды, пытаясь вдохнуть поглубже, но воздуха не хватало. Маг упал на колени.

— А выкачать…

Дальше сказать ведьма ничего не успела, потому что первый серебряный нож вонзился ей в правый глаз, второй в левый, а оставшиеся я засадил в грудь. Зря что ли трактирщик из безымянного поселка подарил мне часть наследства своего папаши? А вот сегодня я прихватил эти ножи с собой.

Ведьма успела что-то выкрикнуть, потом застонала и заскулила от боли и начала таять, словно снежный ком, положенный на горячую плиту. Раздался грохот обваливавшихся камней. Я поднял глаза и увидел, как рушится прекрасный дом из белого мрамора, превращаясь в песок, а потом вообще в пыль.

А вместо ведьмы лежал скелет, с пожелтевшими от времени костями (видывал я такие в старых могильниках), зато с прекрасно сохранившимися зубами — белоснежными и ровными. Ножи, воткнутые в глазницы и застрявшие в грудине, принялись чернеть прямо на глазах. Серебро, все-таки, губительно для любой нечисти, включая колдуний, использующих черную магию.

— Сильная ведьма, — с уважением сказал старый маг, сумевший-таки отдышаться и встать на ноги. — Еще немного, и мне бы конец.

— Ведьма сумела выкачать воздух из твоих легких? — поинтересовался я. Видя изумленные глаза Адриана, улыбнулся. — Фриона успела сказатьнужное слово, а дальше догадаться не сложно.

— Не выкачала, но прекратила доступ воздуха в мои легкие, — сообщил маг. — Я бы прожил не больше двух-трех минут, зато получил важный и очень нужный урок. Не нужно быть слишком самоуверенным. Понадеялся на новые заклинания, но уделял мало внимания магии стихий. Благодарю вас, принц.

Странно, но маг не выглядел ни удрученным, ни растерянным. Такое впечатление, что он был рад тому, что едва избежал смерти. М-да, странный народ эти маги.

— Что с этим станем делать? — кивнул я на скелет, продолжавший скалиться новехонькими зубами.

Адриан не торопился с ответом, но вмешался Гневко. Гнедой мотнул башкой, фыркнул, а потом поставил переднее копыто на череп колдуньи, притопнул, а потом вдумчиво пристукнул вторым копытом по грудине ведьмы, потом еще разок…

— Мудрый у вас жеребец, — хмыкнул маг, разглядывая мелкое крошево, в которое превратилась ведьма. Посмотрев на Гневко, сказал: — Прости, дружище, если я тебя чем-то обидел.

Мой боевой друг тряхнул гривой, кивнул, давая понять, что извинения приняты и все обиды забыты, а я спрятал улыбку. Маг, он тоже неглуп. Понял, что гнедой затаил обиду за «рыжую задницу» и лелеет желание расквитаться. Гневко, конечно, лупить копытом по голове не стал бы, но куснуть или врезать пониже спины — запросто.

— Фриона не возродится? — поинтересовался я. — Слышал, что однажды ее уже убивали.

— Не совсем так, — ответил Адриан. — Ее не убили в том смысле, который