Книга Я сама призову себе принца! - Ника Фрост

— В прошлый раз я закончил на том, что начало конца стало неизбежным. И это так — всегда и везде есть точка невозврата, пройдя которую уже нельзя повернуть назад и попытаться хотя бы что-то исправить. И драконы перешли эту грань, зайдя за черту. И то, что с ними произошло, стало для них закономерным финалом. Концом для всей некогда мудрой и могущественной расы. Гордыня и власть столь обуяли драконов, что всех они считали личными рабами, которые должны были беспрекословно подчиняться любой прихоти хозяев, а Альтеру — своими охотничьими угодьями. Они творили, что хотели. Делили земли между собой, как в игре ташаран, выигрывая, забирали часть территории, проигрывая — отдавали. Драконы выжигали леса дотла лишь по прихоти. Охотились на осмелившихся перечить им разумных созданий, как на животных, попутно истребляя и всё живое вокруг. Потому что считали себя правыми так поступать. Чернота поселилась некогда в чистых сердцах, а потом их пожрала гниль. И рука об руку с драконами всегда были фаэры, их верные помощники. Поклявшись на крови, отдав свои души в обмен на невиданной силы магию, они следовали рядом. Выполняли все приказы хозяев, не имея прав на собственное мнение и желания. И их всё устраивало. Некогда гордые ледяные оборотни безропотно превратились в послушных дворовых псин. Другие расы и существа были вынуждены терпеть это… безобразие. Понимая свою разобщённость, слабость магии по сравнению с той, что дарована драконам уже при рождении, они на время приняли это положение вещей и преклонили колени. Однако не склонили головы и не смирились.

Благодаря тому, что драконы всё больше и больше входили в раж, упиваясь своим могуществом, сражались друг с другом, доказывая, кто из них могущественнее, ведь их Владыка не препятствовал им в этом, наоборот поощрял, другие расы смогли договориться. Затем эти договоры превратились в небольшие союзы. Союзы объединились в единый фронт. Все расы смогли действовать и работать как единое цело, желая опять получить свободу и узреть голубое небо, в котором более не будет места драконам.

Можно сказать, что это было жестокое решение — воплотить то, что мы решили сделать. Наверное, так и было. Но и оно также казалось единственно верным. Драконы не желали слушать, прекращать истребление других созданий, не хотели отказываться от своей власти. Они не просто так стали теми, кого ассоциируют с настоящим злом, считают его воплощение. Драконы это заслужили. И именно они начали эту войну…

Однако… мы не желали уподобляться драконам и уничтожать целую расу. Были ведь и ещё невиновные в злодеяниях, не отравленные ядом велеречивых речей о величии и превосходстве, и те, кого можно было спасти от тлетворного влияния. И, конечно, дети. Поэтому многие пожертвовали своими жизнями, чтобы воплотить именно этот непростой план и спасти невинных созданий.

Несколько лет длилась та война. Страшная. Кровопролитная. Менялись ландшафты, исчезали целые города, поглощенные гневом драконов. А мы искали способ закончить её. И нашли. И тогда не смогли этих созданий спасти ни их могущественная магия, ни фаэры… Все драконы были… нет, не уничтожены, хотя это можно назвать и смертью для них. В одночасье драконы потеряли свое величие, навек застряв в переходном для себя состоянии — драконидов. Лишились они и большей части своей магии.

Прекрасно понимая, что история может повториться, и дети, рожденные драконидами, смогут совершить оборот и закономерно захотят отомстить за своих родителей, на всех было наложено ещё одно заклятье. Вечное и нерушимое. И дети, вырастая, стали становится не драконами, а драконидами. Не умели они более превращаться в больших и прекрасных созданий, лишь покрывать свое тело чешуей и отращивать крылья, на которых, правда, были не способны летать. Магия хоть и осталась, но более не была такой могущественной, как у драконов. И срок их жизни уже не был так велик, как прежде.

Все мы думали, что, уравняв драконов с другими расами, станет лучше. Драконы, которых теперь все называли драконидами, поймут, как они ошибались, сколько плохого совершили, позволив черным мыслям затмить их разум и отравить сердца. Мы специально окружили их заботой, лаской и вниманием, не виня более за проступки, считая, что они понесли уже достаточное наказание. Ведь мы хотели жить в мире все вместе, как равные. Но заслуги их и их предков, ядовитые речи фаэров, что продолжали служить потомкам родов, заключивших с ними договоры, свели все наши усилия на нет. И они снова ступили на неверный путь, пошли по стопам своих предков. Именно поэтому дракониды вместе с фаэрами были в итоге изгнаны. В земли, что не слышат звона весенних ручьев, пения птиц, где нет травы, лишь белое полотно снегов и лютует вечный холод… Земли, окруженные четырьмя острыми пиками гор, которые теперь называется страной Намай.

Им никогда не запрещали пересекать горные хребты, изучать мир, становиться частью жизни других рас. Однако гордыня драконов, их предков, тех, которых из них никто практически и не помнит, оказалась слишком заразной. Поэтому дракониды по своей воле никогда не покидают Намай, лишь отправляют своих верных псов выполнять их поручения.

Вот так и завершается эта легенда про непомерную гордыню, почему исчезли драконы и как появились дракониды. Печальная, но поучительная история, которая, я надеюсь, никогда больше не повторится…

Слушая его чистый, бархатный голос все это время, ощущая тепло, ласку его нежных прикосновений и слыша ровный и громкий стук сердца, я смогла полностью расслабиться. И целиком погрузиться в эту легенду.

Однако, поскольку я порой слышала отдаленные отголоски боли в его голосе во время повествования, спросила:

— Ты участвовал в той войне. Ты сражался против драконов, — но отчего-то так вышло, что прозвучали не вопросы, а утверждения, в которых я не сомневалась.

— Да, — его ладонь вновь мягко коснулась моих волос, а затем мужчина, опустив голову, стянув капюшон с моей головы, уткнулся носом в рыжую копну. — И порой, закрывая глаза, я вижу войну так же ярко, будто она произошла только вчера.

— Наверное… это было страшно?

— Нет, мне — нет. Меня страшило другое — итог: к чему привела гордыня драконов. И причина, по которой я до сих пор это вижу, заключается во мне, в моем нежелании забывать, к чему может привести чрезмерное желание власти, непомерное высокомерие и безграничная спесь. Сколь мудры и сильны драконы были, столь же много, очень много зла, боли они причинили всем. Их сила и мудрость стала проклятием не только для них, а для всех. Я не хочу повторения. Пусть сейчас наш мир далеко не идеален — расы опять стали разобщены, вокруг творится много несправедливости, но теперь каждый решает за себя, как ему жить, чему верить, какой избрать путь и какая судьба ему уготована. А не ждать плачевной участи от того, кто возомнил себя чуть ли не божеством. Век драконов ушел. И я рад этому.

Вот только я отчего-то не до конца поверила его словам и, конечно, сказала об этом:

— Ты грустишь. Нет, ты и правда рад, что всё закончилось, но…

— Ты права, проницательная Надежда, ты видишь истину. Во мне всегда будут теплиться мысли — неужели нельзя было поступить по-другому? Почему правда так и не достигла разума драконов? Они ведь не были глупы, они были воистину мудры, и сострадание им некогда не было чуждо. Так что же побудило их поддаться тлетворным мыслям, насквозь отравить разум и сердце и позволить совершать такое неприкрытое зло?.. Я так хочу найти ответы, логичные и разумные объяснения, но их, наверное, просто не существует. Или они столь просты, что я не вижу их на поверхности, пытаясь разгадать тайну равную загадке возникновения вселенной и столь разных, непохожих друг на друга созданий на одной нашей планете.