Книга Мышление разведчика. Почему одни люди видят все как есть и принимают правильные решения, а другие — заблуждаются - Джулия Галеф

6. Злорадство

Представьте себе, что вы читаете статью, которая открывается следующим предложением: «Конференция [вставить название], которая состоялась в прошедшие выходные, представляла собой зрелищный провал из-за склок между участниками и беспомощности организаторов». Существует ли на свете идеологическая группа, при виде названия которой в подобном контексте вы радостно ухмыляетесь, предвкушая злорадное наслаждение, которое подарит вам эта статья?

Если вы получаете удовольствие от новостей, порочащих некую группу людей, с которой вы не согласны, это признак «идентичности против» — идентичности, определяемой тем, против чего она направлена. Такое легко проглядеть, потому что у подобных идентичностей, как правило, нет собственного ярлыка, но от этого они не меньше влияют на объективность суждения. Если вы со смаком ненавидите хиппи, компьютерщиков, либертарианцев, фундаменталистов или любую другую идеологическую группу, у вас появляется мотив поверить во что угодно, лишь бы оно дискредитировало их воззрения. Вас раздражают веганы? Вы радостно воспримете любую новость о том, что веганская диета вредна для здоровья. Любите посмеиваться над айтишниками? Вы, скорее всего, не слишком критически отнесетесь к любой разоблачительной статье о технологических компаниях.

7. Клички

Вы, конечно, знаете стандартные клички, которые раздают друг другу участники социальных и политических «дискуссий»: «диванные воины за справедливость», «феминаци», «спермотоксикозные», «поколение снежинок», «либерасты» и прочее. В «войнах мамочек» стороны лепят друг на друга ярлыки вроде «лактивисты», «грудестапо», «сварливые бутылочницы». Сторонники идеологии чайлдфри могут назвать детей «опарышами», а их матерей — «овуляшками». А есть и более специализированные эпитеты: «идиоты», «дебилы», «чокнутые»…

Если вы при обсуждении вопроса пользуетесь подобными словами, значит, вы рассматриваете дискуссию как борьбу между людьми, а не между идеями. Это не обязательно означает, что ваша позиция по данному вопросу неверна или что ваши противники правы, но определенно значит, что ваше суждение, скорее всего, окрашено идентичностью.

8. Необходимость защищать свою точку зрения

Чем больше вы отстаиваете какую-либо позицию в разговорах, особенно на публике, тем прочнее она соединяется с вашей самооценкой и репутацией и тем труднее вам будет потом от нее отказаться.

Если вы прославились у себя на работе как сторонник быстрого роста компании, а не медленного или стали известны своим оптимистичным взглядом на будущее какого-либо проекта либо продвижением политик, управляемых данными, вместо принятия решений на основе интуиции, эта характеристика может показаться частью вашего «я». То же самое бывает, если вы единственный среди своих друзей фанатик кроссфита, или альтернативной медицины, или домашнего обучения.

Проблема осложняется, если вам приходится защищать свои взгляды от несправедливой или агрессивной критики. Теперь вам кажется, что изменить мнение — значит капитулировать перед врагом. Одна женщина, которая сначала считала себя чайлдфри, а потом решила все-таки завести детей, признавалась, что именно поэтому ей было чрезвычайно трудно изменить свое мнение: «Потому что мне всегда все твердили: „О, рано или поздно ты передумаешь!“ — и это казалось ужасным обесцениванием. Поэтому мне было особенно неприятно признавать, что в конце концов они оказались правы»[207].

В нашей склонности сращивать убеждения с идентичностью плохо даже не то, что в результате мы ополчаемся друг на друга. Во всяком случае, меня больше всего беспокоит не это. (Ладить с окружающими тоже важно — просто эта проблема не входит в тематику моей книги.)

Проблема с идентичностью в том, что она не дает ясно мыслить. Когда вы объявляете себя носителем определенного убеждения, вам начинает казаться, что вы обязаны его защищать, а это, в свою очередь, мотивирует вас сосредоточиться на сборе свидетельств в его пользу. Из-за идентичности вы можете машинально отвергать данные, которые кажутся вам проявлениями агрессии против вас или статуса вашей группы. Из-за идентичности чисто практические вопросы вроде «Насколько велики преимущества грудного вскармливания для здоровья?» получают эмоциональную нагрузку, мешающую рассуждать о них непредвзято: «Хорошая ли я мать? Правильная ли я феминистка? А что, если друзья меня осудят? Как то или иное событие отразилось на моей стороне: подтвердило ее взгляды или выставило в некрасивом свете?»

И еще: когда утверждение — часть вашей идентичности, вам становится гораздо труднее от него отказаться, даже если вскрылись новые факты, коренным образом меняющие дело. В восьмидесятых годах начали появляться свидетельства, что вирус иммунодефицита человека может передаваться с грудным молоком. Центры по контролю и профилактике заболеваний начали распространять рекомендацию ВИЧ-положительным матерям не кормить грудью. Но сторонники грудного кормления игнорировали это предупреждение[208]. Грудное молоко по природе своей благотворно, полезно и естественно; оно не может быть опасным. Кроме того, сторонники грудного молока высказали сомнение в беспристрастности чиновников, с которыми бодались уже многие годы. Они заявили, что в Центре по контролю и профилактике заболеваний, конечно, захватили власть апологеты искусственного вскармливания.

Только в 1998 году, когда накопилась масса дополнительных фактов, ведущие организации по пропаганде грудного вскармливания поверили, что вирус может передаваться через грудное молоко, и стали упоминать этот факт в своих рекомендациях новоиспеченным матерям. Но к тому времени множество младенцев уже заразилось. А ведь этого можно было избежать. Убеждения, перерастающие в идентичность, иногда в буквальном смысле убивают.

Глава 14. Не позволяйте собственной идентичности раздуваться

Я встревожилась, впервые заметив, как сильно наша идентичность влияет на мышление. Это было лет десять назад; примерно тогда же вышло популярное эссе на ту же тему. Его автором был технологический инвестор Пол Грэм, и называлось оно «Не раскармливайте собственную идентичность». Эссе указывало на существование проблемы, описанной в предыдущей главе, и предупреждало: «Чем больше ярлыков вы на себя налепите, тем глупее станете»[209]. Вдохновившись отчасти этим эссе, я решила избегать отождествления себя с любой идеологией, движением или группой.

Но это решение быстро потерпело крах.

Во-первых, обходиться без ярлыков оказалось неудобно. В то время я придерживалась в основном веганской диеты; когда кто-нибудь планировал званый ужин и спрашивал о моих ограничениях в еде, было гораздо проще и удобнее сказать: «Я веганка», чем перечислять: «Ну, я не ем яиц, молочных продуктов, мяса…» Ограничения в моей диете и без того создавали достаточно проблем для родных и друзей. И я точно не собиралась каждый раз, когда меня называли веганом, вскидываться и поправлять: «Вообще-то я предпочитаю, чтобы меня называли человеком, придерживающимся веганской диеты».