Книга Рок-н-ролл со смертью - Борис Седов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Премилый – это он о прическе, догадался Андрей, вспомнив, с какой стрижкой явился в Новосибирск. Сейчас от нее не осталось и следа – Мартынов летел в Америку в том же виде, что и пять лет назад – небрежными лохмами выражая презрение ко всему окружающему миру.
– У меня к вам просьба не совсем обычная, Валентин Игоревич. Точнее, это даже не просьба, а предложение. Вы хорошо знаете область? В Шарапе бывали?
Крутов Мартынова не разочаровал. В спортивном лагере близ Шарапа каждое лето отдыхала его внучка.
– Замечательно, – сказал американец. – Тогда вам не составит труда съездить под Шарап на базу «Синяя лагуна», принадлежащую Андрею Петровичу Громову – его там все знают – и отыскать на базе одиннадцатилетнего мальчишку по имени Костя. О нем мне сообщил Громов, я же, как вы понимаете, такую тему пропустить не мог. Мальчик круглый сирота, и вряд ли добровольно поедет с вами в детский дом…
– То есть как – в детский дом? – запротестовал Крутов. – Вы плохо представляете себе процедуру помещения в дом детей.
– Я очень хорошо ее представляю, и вы сейчас в этом убедитесь. Так вот, я нашел отца мальчика. Он проживает в Америке, его имя – Эндрю Паоло Мартенсон. Вы поместите ребенка в детский дом на полное обеспечение, а через два месяца Мартенсон предоставит вам права на ребенка и ответы на все вопросы, которые у вас возникнут. Мартенсон намерен забрать мальчика в США, где ему, как вы понимаете, будет гораздо лучше, чем на базе и тем паче в детском доме.
– Вы меня заставляете нервничать.
– Это скоро пройдет. Мальчика зовут Константин, ему одиннадцать лет. Вы направитесь на базу прямо сейчас. Мальчик будет сопротивляться, возможно вам придется применить весь ваш педагогический опыт. Мартенсон говорит, что его ребенок очень вспыльчив…
– Андрей Петрович, вы не представляете, какие трудности могут возникнуть у этого Мартенсона! Россия сейчас пресекает все попытки вывоза детей за границу!
– Я читаю газеты, – отрезал Мартынов. – Там писали о случаях усыновления. А в нашем случае речь идет о воссоединении отца с сыном! Мартенсон просил сообщить ребенку о себе следующее: он известный боксер, чемпион США среди профессионалов, ему 43 года, и он проживает в Лас-Вегасе. Вы запомнили?
– Что тут запоминать? – боксер, США, Лас-Вегас.
– Правильно. Через месяц на счет вашего детского дома поступит благотворительный взнос на сумму сто тысяч долларов.
– Что?..
– Я сказал – если вы исполните пожелания Эндрю Мартенсона о помещении Кости Мартенсон в свой детский дом, счет последнего увеличится с тридцати рублей до ста тысяч долларов. Как только мистер Эндрю уладит свои дела в Вегасе, он вернется за сыном.
– Я все сделаю.
– Я в этом уверен. Как только ребенок окажется у вас, вы пригласите журналиста из «Московских новостей» и попросите его осветить подробности этого дела в газете. Прочитав статью, Мартенсон поймет, что сын в безопасности, и увеличит ваш счет еще на сто тысяч. Это все, Валентин Игоревич. Желаю удачи.
Повесив трубку и кивнув стюардессе, Андрей вернулся на свое место…
Маша шевельнула рукой и задела локтем сумочку, в которой находилось свидетельство о том, что гражданин США Эндрю Мартенсон является обладателем десяти миллионов долларов.
Нет, ФБР – это, пожалуй, лишнее. Тридцать лет назад, когда Малкольм заключал с отцом Артура Малькова контракт, все было по-другому. Сейчас Россия и Америка хвалятся перед всем миром своим взаимодействием в деле поимки опасных международных преступников. После отлета из России она, Маша, и Андрей находятся вне закона. Вне русского закона. Так, скорее всего, и будет указано в просьбе выдать их русской прокуратуре. На большее ума у русской прокуратуры вряд ли хватит. Для нее достаточно, что кто-то стоял рядом, когда кого-то убивали, и что этот кто-то вдруг стал хозяином баснословной суммы.
А что ФБР? Просчитает все шансы и организует гонку за Мартыновым. Американцы тоже не любят, когда их граждане обогащаются на большие суммы, если только таковую сумму подозреваемый не выиграл в лотерею.
Она закрыла глаза и стала ждать. Через восемь часов, когда «Боинг» опустит свои шасси на посадочную полосу аэропорта имени Кеннеди, она распахнет ресницы. На нее будет смотреть бодрый, умывшийся Мартынов, и лишь красные прожилки на белках глаз укажут на то, что он волнуется.
– Мы в Америке, Маша.
– Hotel «Hilton», – бросил Мартынов водителю такси, который уже собрался вместе с пассажирами встретить носильщика с чемоданами. Но носильщика не было, и таксист страшно удивился.
Стекло машины было похоже на экран телевизора. А эти картинки – рекламы таблоидов, небоскребы, многоуровневые автострады, Маша видела каждый день по ТВ во время демонстрации фильмов. Чтобы до конца осознать, что она не в продолжающемся сне, а в реальной жизни, Маша опустила стекло, и в лицо ей тотчас ударил ветер, который, как ей казалось, пахнул тоже не так, как пахнет в России. Это было невероятно: она – в Нью-Йорке…
– Скоро тебя перестанет это заботить, – пообещал, понимая, какие чувства овладели женщиной, Мартынов. – Тебя будут интересовать дела, а не то, что им сопутствует. Не успеешь удивиться, как рекламы, Эмпайр Стэйт Билдинг, Манхэттен и зеркальные витрины перестанут тебя интересовать.
– Почему? – прошептала завороженная Маша.
– Радугу, которая висит в небе больше пятнадцати минут, перестают замечать.
Статую Свободы разглядеть как следует ей не удалось, и теперь она обескураженно вертела головой в ее поисках.
– Скоро ты увидишь ее во всем великолепии, – сказал понимающий все без слов Андрей. – И поверь, сзади она не такая уж крутая баба, какой хочет показаться.
Мартынов выполнил обещание. В «Хилтоне» он заказал двухместный номер со стеклянной стеной и, пока рассчитывался с портье и выпроваживал его за пределы номера, она стояла у толстого, начисто вымытого снаружи стекла и с высоты, на которую ей никогда не приходилось забираться, если не считать полета на самолете, во все глаза смотрела на статую, которая высилась на островке близ Нью-Йоркской гавани.
– По ночам у нее светится голова, – усаживаясь на широкую кровать, сказал Андрей, притягивая Машу к себе. – На самом же деле в голове этой пусто, и ничем от Севастопольского маяка она не отличается.
– Я буду звонить тебе каждый час, – поцеловав девушку, он неожиданно встал и принялся собираться. Маша не думала, что все это начнется так скоро. – Но если я не позвоню в какой-то момент, то это не значит, что со мной случилась беда. Я могу просто отключить телефон из соображений необходимости. Мне будет гораздо спокойнее, если я буду уверен в том, что ты находишься в номере. Все, что тебе нужно, есть в холодильнике и баре. Вечером я вернусь. Все это время ты должна находиться здесь. Не снимай трубку гостиничного телефона и не звони сама. Вот в принципе и все.
