Книга Северянин - Влад Лей

Похоже, противник понял, что он без всякой пользы потратил выигранное время. Он успел поднять щит, подставив его под очередной мой удар, которым я надеялся проломить ему башку. Как только мой топор опустился на щит, противник резко ударил щитом вперед. От неожиданности я вновь пошатнулся. Но коварная вражина выпустила и меч, от чего я и вовсе чуть не рухнул, потеряв равновесие.

Я сделал пару шагов назад и, наконец, смог выровняться. А затем еле успел увернуться от удара здоровенным ножом, чье лезвие чуть не вошло мне в брюхо. Пока я балансировал, враг бросил и меч, и щит, выхватил из-за пояса нож и бросился с ним на меня. Удалось мне увернуться и от второго размашистого удара. Точнее я отбил его топором левой руки.

Но противника это нисколько не смутило, он продолжал наступать, держался на близкой дистанции, не позволяя мне сделать нормальный замах. Естественно, попробуй я это сделать, и тут же получу ножом.

Ладно, сволочь, хочешь по-плохому?

Я попросту бросил топор, который держал в левой руке.

Увернувшись от очередного удара противника, я перехватил топор Йора двумя руками и нанес удар сверху. Противник отпрыгнул назад и попытался снова достать меня ножом. Вот ты и попал, дружок! Он ожидал, что я махну раз топором, и все, делай со мной, что хочешь. Его ошибка была в том, что в этот раз я своим оружием не махал, как это делают обычно. Я наносил удары, используя исключительно силу рук и повороты корпуса.

Как только топор пошел вниз, не найдя сопротивления, я просто перевернул его, выставив локоть ведущей руки вверх, и ударил снизу.

В этот раз попал прямо по руке врага, которой он сжимал нож.

Оружие выпало из его рук, он взвыл, но тут же захрипел — я вновь ударил сверху вниз, оставив глубокий порез на груди, снова повел топор вверх, потом нанес удар справа и слева. Словно бы перекрестил.

Ни один из ударов не был точным, все прошло вскользь, но и этого хватило — я порезал врага так, что он тут же умылся кровью. А вот теперь удар с широким замахом, пришедшийся прямо по шее противника.

— Агх… — только и успел сказать противник, а затем он завалился набок.

Времени переводить дыхание не было. Вижу чью-то спину справа, делаю широкий замах и опускаю лезвие на незащищенную голову нового врага.

Кто-то слева. Перехватываю топор двумя руками и принимаю удар на рукоятку. Удивительно, но деревянная ручка выдержала.

Пригибаюсь, уходя от нового удара, и кручусь вокруг собственной оси — мой топор со всей силы врезается в живот противника.

Поднимаюсь, бодаю раненого головой, и даже не увидев, как тот рухнул, поворачиваюсь к новым врагам.

Черт! Их еще слишком много!

Я размахивал топором, как мельница. Чаще промахиваясь, но иногда и попадая по целям. Бой затянул меня, заставил позабыть обо всем на свете. Я уже даже не ощущаю боль в боку, в котором у меня серьезные раны.

Удар, нырок, блок. Размах, снова нырок.

Оскаленные лица появлялись и тут же исчезали, периодически мне на руки, в лицо брызгала чья-то кровь, иногда я видел мельтешение стали, до меня доносился звон металла и глухие удары о дерево.

Бой кипел.

Иногда холодная сталь касалась моего тела, обжигала, оставляла глубокие раны. Но мне было все равно — это мелочи. Главное — убить как можно больше врагов.

— Р`мор! Уходим! — донеслось до меня.

Я не обратил внимания на этот крик — прямо передо мной был противник, которого нужно было убить, и я почти расколол его щит, с остервенением лупил по дереву, рычал и вглядывался в испуганные глаза, глядевшие на меня из-за щита.

— Ты слышишь?!

Ну, кто там еще? Какого черта вам от меня надо?

Внезапно передо мной появился самый настоящий гигант. Ростом он был явно за два метра, голый торс весь изрисован витиеватыми татуировками, в руках громадная секира.

Я взревел и бросился на него.

Однако противник не стал отбивать мой удар — он схватил мой топор, и как бы я ни рвался, освободить оружие из этой мертвой хватки не мог. А в следующий миг я увидел здоровенный кулак, летящий мне прямо в лицо. Я попытался увернуться, но не успел.

Тишина, темнота.

И только сейчас я осознал, что находился в игре. Что все происходившее вокруг ненастоящее. До меня дошло, кто меня таки вырубил: Нуки, кто же еще?

Вот это да! Получается, разрабы смогли передать «эффект Берсерка» так правдоподобно, что игрок в прямом смысле ощущает его на себе. Ведь действительно это был не обычный «замес», через которые я не единожды прошел во многих играх. Нет, здесь я действительно сражался, бился не на жизнь, а на смерть.

Причем битва меня так увлекла, что я напрочь забыл и о корабле, и о возможности уйти. Я совершенно забыл о том, что и вовсе в любой момент мог выйти из игры (конечно, это почти наверняка привело бы к смерти моего персонажа, но не о том речь). Я забыл о том, что я не викинг, не северянин, что у меня есть настоящая жизнь, живые, настоящие друзья — знакомые и родственники.

М-да…что сказать? Разрабы обещали полный эффект погружения? Разрабы свое обещание выполнили.

Так, ладно. Что теперь то делать? Любоваться надписью: «Ваш персонаж без сознания» у меня особого желания не было. Ладно бы еще знать, сколько любоваться…

Впрочем, я был рад этой надписи: если она горит перед глазами — значит, мой персонаж все еще жив. К слову, жив ли? В том смысле, что выживет ли? Только сейчас до меня дошло, что происходило в сражении. Р`мор, по идее, получил столько ран, что давно должен был скончаться от потери крови. Но пока жив.

Будем надеяться, что и выживет. Все-таки меня вырубил Нуки. А это значит, что драккар все же смог добраться до берега. А это в свою очередь значило, что мы вполне могли сбежать — на драккаре были еще люди, а мы славно пошинковали противников. Или нет?

Черт, перед глазами так все мельтешило, что я совершенно не представлял, смогли ли мы перебить врагов? Я даже не знал, выжили ли мои союзники.

Оп-па! Надпись пропала.

Я открыл глаза и несколько секунд разглядывал темное небо, с которого нескончаемым потоком падали капли дождя или, скорее, струи — снова лил настоящий ливень.

Я с кряхтеньем попытался подняться с лавочки, на которой лежал.

Я был на драккаре, в окружении друзей. Мы все-таки сбежали!

Однако радоваться было особо нечему — пробежав взглядом весь корабль, разглядев каждое лицо, я понял, что спаслось нас всего ничего… От всей группы пленников осталось всего трое. Четвертый лежал на соседней лавке. У него было столько ран, что на миг мне показалось, что он уже давно помер. Но нет: грудь вздымается, воздух с сипением вырывается изо рта. Живой…

К нему подсел безымянный воин, которому я перед боем одолжил свой топор, поднял голову раненого и влил в приоткрытый рот воды из бурдюка.