Книга Цена магии - Денис Лукьянов

Златочрев вчитался в статью о смерти двух бедняг, которые пытались, цитата авторского текста вездесущего Денвера: «использовать карамель во зло». История была записана со слов некого Эдрика Блестящего.

— Да, теперь я припоминаю, почему мы ее запретили. Но это не такая уж и новость — все знают о побочных эффектах. Просто всегда находится несколько идиотов, которые про это обязательно забывают, ну будто специально. Дуралеи, что сказать…

— Они уничтожили фонарь. Ну, там, в Златногорске. Но все могло стать гораздо хуже. Что, если бы этих идиотов не сожгло на месте, и их было бы не двое — а больше?

— Что ты имеешь в виду? — Златочрев отложил бумаги и поставил склянку на место.

На улице, в кружащихся и цепляющихся друг за друга тенях, крикнул ворон, словно выражая свою точку зрения. Супримус подошел к окну и распахнул его, позволил свежему воздуху влететь в кабинет, а птице — сесть на подоконник. Ворон деловито уставился на двух Триумвиров.

Член Правительства в черном костюме высунул голову и посмотрел вниз. Там раскинулся город, Сердце Мира — отчасти спавший, а отчасти — нет. И ведь что-то происходит там — что-то, о чем они, правители, не знают наверняка, и о чем никак не могут догадаться.

— У меня есть мысль, — после минутной тишины продолжил Супримус, — что все недавние магические землетрясения носят искусственный характер. И что это как-то связано со всей карамелью. И что это… явно не нам на руку.

— Но, если бы кто-то баловался, мы бы об этом узнали! Легко заметить летящий огненный шар.

— Но мы об этом все-таки не знаем. Как, видимо, и никто, — член Правительства отошел от окна. — А если это не баловство, а нечто серьезное?

— Что ты имеешь в виду? — Златочрев нахмурился.

— Например, восстание.

После этой фразы ворон, все время сидевший на подоконнике, каркнул и улетел в ночь. Птица, вполне возможно, всю жизнь прожила в театре — с таким-то умением драматически-мистического карканья в нужный момент.

— Но против чего? Все всегда было хорошо — если бы было плохо, мы бы заметили. Мы делаем так, чтобы всем было хорошо — и никаких жалоб, никаких маленьких сборищ недовольных, орущих протесты кучками. Все всегда начинается с такого, небольшого возмущения, и мы-бы точно это заметили. Уж если не я, то ты. Кто-то, конечно, мог решить играть сразу по-крупному, но… — Златочрев вновь взял в руки бумаги. — Знаешь, все-таки… как там в старину говорили? Трое составляют совет[5]. А почему-то мы хлопочем вдвоем, а?

— Предлагаешь дождаться утра и вытащить Кроноса?

— Да!

— Ладно, согласен. Может, наша утренняя болтовня хотя бы в этот раз принесет хот какую-то пользу. Мне, тем более, надо кое-куда наведаться…

— Опять твои эксперименты?

— Да. Хочу посмотреть свежие…

— Тела, тела, я знаю. Надеюсь, ты преуспеешь — взялся за интересное и мистическое дело.

— Я тоже надеюсь.

Забрав все бумаги, Супримус удалился. Златочрев закрыл за ним дверь, потом сел за стол и, совсем забыв про открытое окно, провалился в сон.

То было наверху — высоко над улицами, ведь кабинет члена Правительства располагался практически в самом верху башни. Туман здесь был тоненьким, словно бы его недостаточно кормили. Ворон сумел заглянуть туда лишь благодаря врожденной способности к полету, но, к сожалению, а может и к счастью птицы, врожденного умения рыть землю он был лишен.

И поэтому совсем не знал, что происходит внизу, под улицами, куда даже вездесущий туман во всем своем великолепии заглядывал лишь иногда, да и то — украдкой.

Под улицами простиралась темнота, на которую никто не жаловался — все, что жило там, давно привыкло к такому существованию и нашло выгоду в практически полном отсутствии света, не считая слабого лунного или солнечного.

Вода хлюпала и шуршала, растекаясь по подземным тоннелям, которые для этого и были созданы. И вместе с ней, только бесшумно, тянулась темнота — пронизывая все тоннели и словно осматривая свои владения в поисках неприятелей.

Неприятели, все же, были, и обосновались здесь довольно давно. Они нашли способ противостоять хозяину всего, что находилось под улицами Сердца Мира — зажигали лампы и ставили их на ящики. Тени карабкались вокруг, пытаясь что-то предпринять — но это было оружие, против которого они никогда не найдут решения.

Сейчас, лампы вновь горели желтым светом, а вода содрогалась — то шагал голем, расставляющий очередные, доверху набитые карамелью, ящики.

А потом, помимо ореола осветительных приборов, явился новый, более естественный. В воздухе возник огненный шар, колыхающийся душами мифических пламенных саламандр, вспыхнул, врезался в каменную стену, оставив на ней черное пятно, после чего разлетелся шипящими искрами, поглощенными, казалось, напуганной водой.

— Прекрасно, господин Ш’Мяк! — вскинул руки вверх Ширпотрепп, поправив воротничок рубашки — сегодня он особенно следил за своим внешним видом. — Вы все, все!.. делаете большие успехи сегодня.

Продавец музыкальных инструментов осмотрел собравшихся — да, сегодня пришли все, как он и планировал. И — как он надеялся — все наконец-то обуздали способности карамели, немного успокоившись после сделанных татуировок. Как же их было… много, по крайней мере, по рассуждению Ширпотеппа. Да, все, кто стоит здесь, среди этих ящиков — люди, у которых дела идут не очень хорошо. И он давно — еще в начале идеи, тогда, когда она была лишь скрученным зародышем — объяснил им, в чем причина их многочисленных неудач. А эти люди, все, стоящие здесь и сейчас — согласились, ведь считали так же, или прятали эту мысль где-то в потемках сознания, отказываясь верить. Но Ширпотрепп умело вытащил ее — и не то силой убеждения, не то другим менее или более оккультным путем сделал ее центром мыслительного процесса собравшихся.

И он был таким же, как они. Человеком, у которого дела не шли, человеком, который пытался стать таким же, как его кумир — но все это тщетно. Бился головой, как рыба о лед, и давно уже набил бы смертельную шишку, если бы вовремя не остановился, сменив курс.

Ш’Мяк потер татуированное запястье — после использования сил карамели изображение чуть светилось. Хозяин инновационного «хостела» поднял свой большой, бледно-желтый цилиндр с ящиков, и снова надел, попутно вытирая пот ото лба.

— Мадам Финтифлюх, — Ширпотрепп волчком повернулся вокруг своей оси, — ваша очередь.

Портная выступила вперед. В отличие от остальных, она не держала в руке карамель на палочке. Женщина выудила из кармана коробочку, напоминающую табакерку — внутри оказалась растертая в пыль сладость. Госпожа Финтифлюх уткнулась в извлеченный предмет носом — и сделала глубокий вдох.

Перед глазами все заискрилось. Для пущей уверенности портная зажмурилась и, видимо, решила удивить всех, запрыгнув в шкуру фокусника. В воздухе появился здоровенный клинок — и со свистом врезался в противоположную стену.