Книга Когда завтра настанет вновь - Евгения Сафонова

– Руки не распускать, – буркнула я, закрывая глаза.

– Предложил бы по старой традиции положить между нами обнажённый меч, – донеслось сверху, – но в нашей ситуации это не сильно бы помогло.

– Свой меч, мистер Джекевэй, будьте добры держать зачехленным. Ближайшую вечность.

Мне ответили лишь коротким смешком, позволяя провалиться в забытье. Но напоследок я всё-таки успела подумать, что сказали бы об этом зрелище мама и Гвен, – и спаслась от боли, обернувшей сердце подушечкой для десятка тупых иголок, лишь тем, что болезненное забвение слишком жадно ждало, когда ему предоставят возможность утянуть меня обратно в черноту.

…в одном мой маленький братик прав. Жаль, что на естественные человеческие эмоции тоже нельзя поставить блок: жить было бы намного легче.

* * *

Проснулась я от того, что кто-то осторожно потормошил меня за плечо:

– Лайз, вставай. Приехали.

Кое-как разлепив веки, я увидела прямо над собой зелень внимательных глаз.

– Как спалось? – любезно осведомился Питер.

– Сносно. – Зевнув, я села. – Подушка из тебя, надо сказать, получше продавца.

– Не будь ты полукровкой, ты перед уходом из лавки вымаливала бы у меня книгу отзывов, чтобы на пяти страницах расписать моему работодателю, как я прекрасен.

– Но я полукровка, так что могу судить беспристрастно. Даже если не учитывать, что ты заколдовывал клиентов – хорош продавец, который сбегает с рабочего места до окончания испытательного срока.

– Прикажете мне сменить причёску и заплести себе косички, миледи? Кажется, вам очень хочется за них подёргать.

Я молча ткнула в кнопку открытия дверцы, благо пальцы слушались меня куда охотнее, чем утром.

На улице было темно и холодно: скорый Лугнасад вовсю приближал осень, и этой ночью её дыхание отчётливо веяло в воздухе. Свет фонарей расплывался на мокром асфальте, руки, открытые футболкой, мгновенно покрылись мурашками. Мобиль стоял на парковке какого-то мотеля – длинное одноэтажное здание в виде буквы «П» со множеством дверей, выкрашенное в унылый бежевый цвет. Типичное придорожное пристанище на одну ночь, где принимают наличку и не спрашивают документы: в таких часто останавливаются киногерои, скрывающиеся от закона.

Совсем как мы.

Ни Рок, ни Эша не было видно. Я закрыла дверцу, за которую держалась, рискнула отойти от неё на шаг – и пластилиновые ноги подкосились, вынудив беспомощно ухватиться за мобиль, чтобы не упасть. Фоморы побери этот мой резерв! Я, конечно, ждала последствий, но не того, что выйду из строя на несколько дней!..

– Зачем мы здесь? – раздражение шипящими нотками прорвалось в голосе.

– Надеюсь, ты не думаешь, что в состоянии идти на встречу с мистером Труэ прямо сейчас? Учитывая, что помимо него нас может встретить твой чёрный друг? – Звонко тренькнула сигнализация. Мобиль мигнул фарами и закрылся – и я не сразу поверила своим глазам, когда поняла, что Эш дал Питеру ключи от Французика. – Мы решили заночевать в мотеле на окраине Айспорта. Если верить лекарю, к утру его чудо-снадобье и сон подлатают тебя достаточно, чтобы в случае чего ты хотя бы смогла бежать без посторонней помощи.

– Но мы подвергаем опасности всех постояльцев! Если тварь вселится в них…

– Не думаю. – Взяв меня на руки, Питер уверенно зашагал к одной из абсолютно одинаковых дверей. – Видишь ли, пока ты спала, Рок справедливо заметила, что одержимыми становились только те, кто столкнулся с тобой лично. Она проверила твоего учителя, Дакоту с её матерью, того глейстига, который тебя лечил, – все они были помечены тенью неопределённой смерти, хотя Кромешника в глаза не видели. Похоже, дело не в твари, а в тебе. И потенциальные мишени – все, кто с тобой взаимодействовал.

От этой мысли мне стало не по себе.

– Но вы с Эшем и Рок постоянно со мной взаимодействуете. И до сих пор почему-то не… одержались.

– Теория нуждается в доработке, не спорю. Эта тварь точно вселяется в людей и фейри с тенью неопределённой смерти, но овладевала далеко не всеми, кто с тобой пересекался. – Питер постучал в дверь мыском мокасина. – В любом случае до утра ты будешь тихо-мирно лежать в номере, не общаясь ни с кем, кроме нас. Если Рок права, здесь твари некем будет поживиться.

– А если неправа?

– Как-нибудь разберёмся.

Дверная ручка мягко щёлкнула.

– Эш улаживает дела с оплатой. Скоро придёт, – доложила открывшая Рок, отступив от порога вглубь небольшой простенькой комнаты в апельсиновых тонах. – Я в душ. Никогда не думала, что можно так соскучиться по горячей воде… Потом наберу тебе ванну, Лайз. А пока поешь и лекарство выпей: мы по дороге останавливались в кафе, купили с собой жареной курочки.

– Мы что, собираемся спать вповалку на двух кроватях? – уточнила я, бегло оглядев номер, когда меня опустили на мягкий пружинистый матрас.

– Нет, конечно. Мы сняли две соседние комнаты. Одну для вас с Эшем, одну для Питера. А я в мобиле посижу: мне-то спать не нужно, так что послежу за обстановкой с парковки… дабы кто-нибудь не подкрался незаметно. Если тебе полегчает, с утра пораньше отправимся в сорок второй дом по Сиарской улице.

– Отчим Абигейл?..

– Он самый. Завтра выходной, он должен быть дома. Застанем его сонным – облегчим дело.

Кожу снова пощекотали мурашки – на сей раз не от холода.

Даже не верится, что завтра наше путешествие может подойти к концу. Хотя сейчас рано о чём-то говорить… по крайней мере, пока подозреваемый не взглянул в честные глаза Питера.

И пусть эта ночёвка сопряжена с риском, которого я предпочла бы избежать, я не могла отрицать, что перед столь важным делом предпочту поспать в нормальной постели.

* * *

Часом позже я полулежала, разметав мокрые волосы по плечам и подложенной под спину подушке, и грела ладони о кружку с чаем, пока Питер молчал, устроившись на стуле рядом с моей кроватью. Эш тихонько посапывал на соседней: брат лёг сразу, как пришёл в номер и наспех сжевал свой ужин. Когда я вернулась из ванной, он уже спал, а Рок ушла на ночное дежурство в мобиль – зато Питер остался. И теперь неспешно допивал чай, вместе со мной слушая тишину.

Я не знала, почему он до сих пор здесь. Но выставлять его не хотелось.

– Тебе больно.

…два негромких, на грани шёпота прозвучавших слова за секунду объяснили, почему Питер не спешил оставить меня одну.

Конечно, от эмпата не укрылось, что я чувствовала последние минуты. Что неизбежно нагнало меня теперь, когда я не могла убежать от назойливых мыслей в наши перепалки или в сон.

Или в спасительную надежду на то, что Хайлины, как и мама, каким-то чудом избежали смерти в горящем доме.

– Я не знаю… не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить себя. За Гвен. – Я зажмурилась, будто в черноте перед глазами можно было спрятаться от мук совести. – Если Рок права…