Книга Башмаки на флагах. Том 2. Агнес - Борис Конофальский

— Да-да, господа, — закончил совет Брюнхвальд, — будем надеяться, что капитан Пруфф поспеет, а сами пока начнём строиться. Прошу вас, господа, ехать к своим ротам.

Туман появился, хоть и лёгкий был, но никак не желал таять даже от поднимающегося солнца. День обещал быть прекрасным. А кавалер не находил себе места. Нет, конечно, внешне он выражал спокойствие, никто бы в его хладнокровии и не усомнился бы, видя его привычное, чуть холодное, чуть недоброе лицо. Но внутри себя старый солдат очень, очень беспокоился. Вот чего он точно не хотел, так это ещё большего ухудшения отношений с сеньором, а всё именно это и могло произойти сегодня. На высоком холме, именно под которым он и убил Шоуберга, Увалень поставил ему раскладной стул с раскладным столом, налил вина, поставил серебряную чашку с сушёными сливами, абрикосами, колотыми грецкими орехами, миндалём и цукатами. Но он едва хлебнул вина, как встал со стула, сел на коня и съехал вниз. Смотреть, как сержанты первой роты строят её прямо поперёк дороги. Зачем? Что там ему смотреть, что он мог там за двадцать лет в армии ещё не видеть? Или сержанты, у которых усы и бороды седые, не знают, как построить людей в линию?

Так он лишь выражал недоверие Брюнхвальду, но сейчас кавалер о том не думал, просто он не мог сидеть на месте. А его капитан-лейтенант это, видно, понимал, и подъехал к нему вроде как советоваться:

— Думаю поставить людей поплотнее, чтобы у второй и третьей рот было хоть чуть места для манёвра.

— Да. Это было бы разумно, — отвечал ему Волков, проезжая вдоль первых рядов. То были лучшие солдаты его войска. Они приветствовали его криками «Эшбахт» или стуком оружия о свои кирасы. Молоты, топоры, двуручные мечи, протазаны, крепкие латы и шлемы. Молодых бойцов среди них почти не было. Они ему нравились. Он поднимал правую руку в знак того, что принимает их приветствия. Вот такими и должны быть доппельзольдеры.

Сам он был в своём прекрасном доспехе, поверх которого был надет великолепный бело-голубой ваффенрок, как говорят герольды: «цветов лазури и серебра». Только голова его не была покрыта, шлем за ним вёз Увалень, а Максимилиан вёз его главный штандарт. Он был доволен солдатами, а солдаты, кажется, были довольны им. Это чуть успокоило. Успокаивала ещё и уверенность Брюнхвальда. И появившийся, наконец, на дороге отряд Гренера. Ехали они красиво — кони по колено в тумане, шлемы блестят на солнце, что пробивается с запада через заросли. Гренер впереди на подаренном Волковым хорошем коне.

Солдаты приветствовали кавалеристов радостными криками, кавалеристы салютовали ему и солдатам, доставая длинные шпаги из ножен. Только после того, как он поговорил с Гренером, Волков уже успокоился и поехал на свой холм, к своем вину и к своим сушёным фруктам. А ещё спокойнее ему стало, как зашумели солдаты, оборачиваясь на юг, туда, где уже выстроились колонной сапёры. Там на дороге, что чуть поднималась над местностью, показались упряжки капитана Пруффа, которые тянули по сырой дороге тяжеленную картауну и кулеврины.

Брюнхвальд сразу поехал к нему навстречу, чтобы указать капитану место для пушек. Для картауны нашли пологий лысый холм на левом фланге, а для кулеврин — высокий холм, заросший кустарником, за ротами в тылу. Кустарник нужно было вырубить, а пушки по мокрой глине затащить на холмы, для того Пруффу в помощь давали инженера Шуберта с его людьми, сами артиллеристы с такой работой быстро не справились бы. Люди Пруффа не успели ещё коней распрячь и отвязать орудия, как уже ловкие мужички, кто с топорами — полезли на холм рубить кусты, а кто разматывал верёвки, чтобы тащить картауну на нужное место. Так же быстро вкатили на холмы бочки с порохом, картечью и ядрами. В общем, с пушками и огневым припасом справились на удивление быстро.

Волкову было приятно видеть, что войско его хорошо обучено, что пехота строится быстро и ровно, что кавалерия отлична, что сапёры и артиллеристы умелы и проворны.

Кавалер уселся на своё место, чуть развернув стул, чтобы видеть всех своих людей, взял стакан. Он ни секунды не сомневался, что выбьет всю дурь из графа и его людей. На такой позиции, с такими солдатами, он даже и горцев не побоялся бы, будь их даже чуть больше, чего уж там какого-то тонконогого графа ему опасаться. Другое дело, что этому его родственнику победа и не нужна.

«Чёрт с ним будь, что будет. Хватить уже томиться и маяться словно девка пред брачной ночью, размажу мерзавца, если план не сработает».

Так размышляя, он приказал снять заставы и оставить парочку уже в зоне видимости; им было наказано отступать к своим, лишь завидят врага. Солнце на западе уже сияло во всей красе. Он начинал хотеть есть, поэтому вино, сухофрукты и орехи, да благословит Господь госпожу Ланге, пришлись весьма кстати. После них он собирался всё-таки поговорить с капитаном Пруффом. Была у него одна мыслишка. Он просто ждал, когда тот окончательно расположиться на своём лысом холме.

Хельмут Вальдемар Бальдерман, четырнадцатилетний второй сын барона фон Ляйдерфульда, был собою очень горд. Отец, с одобрения самого графа Малена, разрешил ему возглавить отряд дозора. И теперь это молодой дворянин руководил конным отрядом в шесть человек. Это не считая старого сержанта Фишера.

Как и положено молодому человеку, что ищет рыцарского титула, к этому заданию Хельмут Вальдемар отнёсся очень серьёзно, он уже сейчас был готов кинуться в бой. Жаль, не на кого было. Поэтому он с нетерпением искал противника. И торопил своих людей, и торопил.

— Господин, — кричал ему сержант. — Не торопитесь, поглядите сколько следов, всё свежие, сегодняшние, всё солдатские башмаки.

— Так надо их найти, догнать! — кричал на все окрестности, выезжая вперёд отряда.

«Что за глупец! — морщился сержант. — Навязали на мою голову сопляка».

— Господин, не спешите, налетите на засаду, убьют вас!

— Так то ничего, — весело кричал молодой человек отставшему сержанту. Бахвалился. — В том позора нет!

— А в плен попасть позор будет, придётся потом вашему папеньке выкупать вас у солдатни.

Но и это не останавливало молодого дворянина. Он торопился по дороге, совсем не волнуясь о том, что может произойти.

— Чёртов сопляк, — тихо ругались кавалеристы, понимая, чем это может закончиться, но ехали за ним по дороге на юг. Не бросишь же его, дурака.

А дорога то уже страшная пошла, кусты справа в рост человека, кусты слева такие же. Холмы всё выше, самое место для засады. Лучше и не придумать.

А тут кусты и холмы расступились, чистое место, большое. Солдатам на мгновение и легче стало. А молодой дурень, что вперёд вырвался, как заорёт:

— Вон они, вон они.

Сержант и солдаты поспешили за ним и увидали два десятка солдат, что быстро уходил на юг к высоким холмам.

— Клаус! Моё копьё! — орёт Хельмут Вальдемар Бальдеман. — Где ты, болван, копьё давай!

И дурак Клаус, оруженосец господина, везёт ему его копьё, даже не поглядев на юг, не увидев, что в двух сотнях шагов от них сверкают на утреннем солнце ровные ряды лат.