Книга Драконья Игра - Наталья Корнева

Чуть подрагивающими руками премьер извлек из ящика стола небольшую коробочку и, поколебавшись немного, открыл крышку. Солнце еще не поднялось из-за высоких городских стен. Тусклый свет ламп ломал изящный профиль аристократа, коверкал бледные, дрожащие костяшки тонких пальцев. Безжалостный электрический свет, делающий прозрачно-синий взгляд почти черным. Внутри его секрета оказался небольшой стеклянный цилиндр с металлическим конусом, на который была насажена игла.

Медицинский шприц для инъекций.

Кристофер тяжело перевел дух. Черт побери, пора признаться хотя бы самому себе — он не справился с зависимостью. Он не справился вообще ни с одной своей зависимостью. Он не владеет самим собой, своим телом, своими желаниями и страстями, что уж говорить о чем-то большем!

Он наркоман.

Не так давно официальная медицина Ледума, скрепя сердце, признала само существование наркомании — сильной психической и физической зависимости от наркотических веществ, алкоголя или табака. И уж совершенно недавно наркомания была признана не просто модной пагубной привычной господ высшего света, но болезнью, приводящей к постепенной деградации личности. Способа лечения до сих пор не изобрели, хотя год за годом недуг и приобретал в Ледуме массовый размах. Искать лекарство было бы равносильно тому, чтобы признать болезнью сам образ жизни города, который едва не кичился своей порочностью.

О последствиях этой порочности не рекомендовалось говорить вслух, а тем более бороться с ними.

Однако, в экспериментальных лабораториях Магистериума всё же велись разработки, и первые исследователи-энтузиасты решили попробовать вышибить клин клином. Им удалось получить из опийного мака вещество более сильное, чем сам опиум! Оно являлось не только сильнодействующим болеутоляющим, но и должно было, по задумке экспериментаторов, быстро подавить зависимости от всех более слабых веществ и — привести к их полному исцелению. Для достижения максимального результата, вещество рекомендовалось вводить внутривенно каждый день в одно и то же время и ни в коем случае не превышать дозу.

Всё есть яд и всё лекарство… Лечи подобное подобным… Здравый смысл давно отучил Кристофера верить в подобные утопичные идеи. Но ничего другого, увы, у него не оставалось. Он должен был попробовать этот новый способ.

Неверной рукой аристократ вынул блестящий шприц из ложа, в котором драгоценные минералы обеспечивали игле стерильность, и быстро набрал необходимое количество раствора морфина. В узком прозрачном цилиндре вязкая жидкость быстро приобретала приятный глазу оттенок янтаря. По консистенции она напоминала ртуть, прекрасный жидкий металл. Чуть тронув поршень, Кристофер позволил первой капле лениво стечь по сияющей игле, предотвращая попадание в кровь случайного пузырька воздуха. Черт побери, а в этом был какой-то свой извращенный эстетизм.

Но, в конце концов, он прибегнет к уколам лишь временно. Он преодолеет зависимость и откажется навсегда от дымного змея опиума.

Премьер Ледума закатал рукав и приготовился ввести иглу в локтевой сгиб.

Глава 19, в которой преподносят неожиданные подарки

Уже после полудня правитель Ледума вдруг почувствовал необычайно высокий уровень чужой энергии — дракон снова был здесь.

Кожей ощущалось пульсирующее присутствие повелителя старейшей расы. Белокурый мальчик ожидал его в тронном зале, с комфортом устроившись на алмазном престоле. Сложив ногу на ногу, он игриво закинул их прямо на широкий подлокотник. Поздний день догорал. За окнами только-только начинали спускаться прозрачные весенние сумерки. В приглушённом свете было особенно хорошо заметно, как стройное тело высшего ящера окутывает смутное золотистое свечение. Так сияла драконья аура — жаркий ореол духовной силы распространялся далеко вокруг, постепенно размешиваясь в пространстве.

Убийственная аура, если быть откровенным.

С самого момента основания дворца тронный зал оставался в неизменном виде, храня славное очарование прежних дней. Стены были украшены массивными полотнами знаменательных событий прошлого, величественными батальными сценами. Сияли серебром гербы. Солнце свободно лилось сквозь цветные наборные стекла мозаичных витражей.

Стража на входе находилась под ментальным контролем дракона — они никого не пропустят внутрь без его разрешения.

Лорд Эдвард с удивлением покосился на гостя — его хорошенькую голову обвивал венок из живых роз. Ярко-красные цветы рождали неприятные ассоциации с «Сердцами Бездны» в знаменитой диадеме правителя Аманиты.

— Мы не в Лесу, Альварх, — поморщился правитель Ледума. — Что ещё за венки?

— А разве смотрится дурно?..

И вновь этот голос. Не голос — чистый мёд. Маг рефлекторно дёрнул уголком рта, увязая в нем без надежды освободиться.

— Дикие розы Виросы — разве не свежи они, разве не соблазнительны? Едва расцветшие, юные цветы.

В эту минуту мальчик и вправду был очень красив в цветочном венке: струящийся из окон свет мягко высвечивал нежные очертания лица. Однако, неясно, какое чувство вызывал он больше — очарование своею красотой или тошнотворный, исподволь подступающий к горлу страх.

— Этим цветам здесь не место.

Альварх только рассмеялся и, отвернувшись, оставил этот выпад без ответа.

— Слышал ли ты расхожую легенду? — задумчиво произнес он. — Говорят, если лорд Аманиты подойдёт к розовому кусту, тот расцветет для него. Алые розы выступают символом того, что правителю старой столицы благоволит сам Изначальный.

Лорд Эдвард пренебрежительно фыркнул.

— Бредни церковников. Всё так же абсурдны и исполнены раболепия, как и прежде.

— Но не лишены своей прелести, — дракон хитро прищурился. — А что насчёт тебя? Лорд Ледума может заставить лилии раскрыться по приказу?

— Цветы не цветут по приказу, — не поддержал шутливого настроя заклинатель. На лице его застыло ледяное выражение.

— Конечно цветут, — не поворачивая головы, Альварх чуть приподнял бровь.

— Это не то же самое. Они цветут иначе, когда не знают принуждения.

— Вот как? Не ожидаешь подобной душевной чуткости от того, кого называют белым демоном.

— Должно быть, — пожал плечами правитель, — но противоречия здесь нет. Мне известно: придёт время, и цветы распустятся сами. Тем не менее, ожидание утомляет меня, и я обыкновенно не жду… сними проклятый венок.

Дракон вновь проигнорировал это требование, повторенное с ощутимым нажимом.

— Я знаю, ты ненавидишь Лес, — вкрадчиво заметил он, — но некоторые цветы всё же нравятся тебе. Лишь алым розам не повезло уродиться фамильными цветами дома Севиров. По этой причине они — единственные цветы, которые тебе запрещены.

Действительно, немыслимо, чтобы лорд Ледума надел одежды, расшитые гербовыми розами Севиров, или хотя бы вот этот невинный цветочный венец. Подобной демонстрацией он объявил бы всему миру о том, что открыто претендует на престол Аманиты. То же самое верно и в отношении белых лилий Ледума: ни один правитель Бреонии не посмеет надеть их, если только не желает навлечь на себя гнев лорда Эдварда и, как следствие, войну с северной столицей.