Книга Нарисуй Италию - Татьяна Александровна Грачева

Нелли ощутила неприятное волнение.

— Это не… хорошо.

— Ты себе явно что-то уже напридумывала. Мы ничего не воруем. Господи, там и воровать-то нечего! Убогий ларёк, непонятно, почему его ещё не снесли. Последний в своём роде, он словно и существует для наших проверок на вшивость.

Нелли неуверенно пожала плечами, бросила взгляд в сторону сестры.

— И Надя так делала?

— Помнишь цветок из расплющенных жвачек на стекле, где-то полгода назад? — дождавшись кивка, продолжил: — Надькина работа.

Нелли не могла не восхититься.

— Оригинально. Обычно надписи маркером.

Павлюков постепенно отводил Нелли подальше от толпы, она удивленно осознала, что они уже приблизились к абрикосовым деревьям, обнимающим ларёк.

— Придумай, что-нибудь такое же своеобразное. Завтра все будут обсуждать, какой барабашка приколист.

Нелли задумалась. Круто было бы показать Тайсонам её подпись снаружи. Потащить их к ларьку как будто за ручкой или шоколадкой и продемонстрировать привет от барабашки.

— У меня с собой даже фломастера нет.

— А что есть? — Павлюков спрашивал и одновременно заглядывал в тёмное узкое окошко ларька.

Нелли задумалась.

— Помада есть.

Он схватил её за руку и подвёл к дверям. Она даже не успела понять, что происходит, как Саня чем-то позвенел, поскрёб и простенький навесной замок дружелюбно щёлкнул, открывая дорогу.

— Давай. Две минуты и дело сделано.

Нелли несло авантюрной волной, всё произошло так быстро: предложение оставить хулиганскую подпись, взлом замка и вот она уже у дверей ларька. Стянув с плеча рюкзак, она нащупала красную помаду, открыла тюбик и сделала шаг в темноту. Где это чёртовое окошко? Саня возился у дверей, что-то искал в сваленных в кучу коробках. Со стороны улицы послышались голоса, через минуту к ларьку приблизилась остальная компания. Павлюков выглянул и, поманив рукой, приложил палец к шубам.

— Тихо. У нас тут расписка.

Надя нахмурилась.

— Ты Кузю в это втянул? Придурок.

Приблизились и остальные ребята. Зашептались.

— Давайте хоть жвачку возьмём.

— Лучше пиво.

— Какое пиво? Тут вообще не продают алкоголь. Школа рядом.

Надя приблизилась к дверям, вытянула шею.

— Нель, ты тут?

Она промолчала, чуть продвинулась вперёд и замерла, прислушиваясь к царящему в этой избушке мраку. Сквозь шелест приглушённых голосов на улице Нелли расслышала какой-то шорох, застыла с поднятой над полом ногой. Может мыши?

Включившийся резко свет ослепил глаза вспышкой. Нелли зажмурилась и отступила назад. В этот же момент ощутила, как на её воротнике сжались чьи-то цепкие пальцы. Горло перехватило спазмом, ткань натянулась поперёк шеи, мешая дышать.

— Попались! Так и думал, что сегодня объявится очередной домовой за порцией люлей.

Нелли затрепыхалась, закашлялась, пытаясь выкрутиться из хватки.

Хозяин немодного допотопного бизнеса нарочно остался ночевать в ларьке, чтоб поймать безобразников, взламывающих замок, и по мелочи ворующих его товар. Однажды спёрли дневную выручку, а шоколадки и жвачки пропадали регулярно.

Он сам был ослеплён светом, часто моргал, пытаясь рассмотреть воришку. Не успел. На его голову обрушилась упаковка с соками. Он рухнул как подкошенный, потянув за собой и Нелли. Она повалилась на него сверху, только в последний момент успела подставить колено и удержалась на весу. Рукой вцепилась в хлипкую полочку. Ржавые крепления не выдержали, на пол посыпались канцтовары и блоки жвачек, больно ударяя Нелли по плечам и животу.

Надя опустила тяжёлую коробку, подала ей руку.

— Беги домой. Запомни, тебя здесь не было.

Поднявшись, Нелли отряхнулась от мусора и рассыпавшегося товара.

Павлюков и компания ринулись врассыпную сразу же, как только поняли, что в ларьке их поджидала засада. Их не пришлось просить дважды, они и сами прекрасно понимали, чем им грозит этот взлом.

Нелли тоже хотела уже бежать, даже сделала шаг в сторону парка, но увидела, что сестра замерла у дверей и явно не собиралась покидать место преступления.

— Надь, пойдём.

Она затрясла головой.

— Не могу. А вдруг я его убила? Он не шевелится. Ты беги, я вызову скорую.

Нелли вернулась, медленно, с опаской приблизилась к лежащему ничком мужчине.

— Кажется, дышит.

Надя опустилась на колено и осторожно ткнула мужчину пальцем в плечо.

— Но не двигается.

Они переглянулись и одновременно вздохнули. Надя резко встала.

— Иди домой, поговори с мамой, что-нибудь придумаем, я пока вызову скорую и побуду тут.

Нелли заколебалась.

— Я к ЖанЭд пойду, она поможет.

— Иди.

Нелли нехотя развернулась и побежала. Впоследствии много раз вспоминала этот проступок и гадала, как бы всё сложилось, если бы она тогда не ушла, осталась рядом с Надей. Хозяин ларька попал в больницу с сотрясением мозга. Оказалось, что компания Павлюка успела что-то стащить, пока Нелли пробиралась к окошку с помадой для подписи. В итоге состоялось и ограбление, и причинение тяжкого вреда здоровью. Пострадавший рассвирепел не на шутку, решать инцидент полюбовно не соглашался ни в какую. Тут засуетились все. Школа гудела от слухов и предположений. Учителя ходили пришибленные и шептались в учительской, искали виноватых и пытались понять, когда они прозевали Кузнецову. Как она докатилась до криминала? Тут же вспомнились моменты, когда Надя кому-то нагрубила или опоздала на урок, все сходились во мнении, что это и были первые упущенные сигналы. Математичка веско и категорично заявила:

— Я всегда подозревала в сёстрах Кузнецовых дурное воспитание, — она повернулась к завучу: — Помните, обращала ваше внимание на вот эти все выкрутасы с волосами у Нелли? А Надю стоило отчислить ещё после первой постановки на учёт.

Учителя никак не могли решить, как лучше реагировать: защитить или выразить недовольство. Только Геннадий Александрович сразу определился с выбором. Написал на Надю положительную характеристику и уговорил подписать эту восхваляющую оду её классного руководителя.

Отец Ялицких вызвался консультировать Кузнецовых. Несмотря на более чем прохладные отношения, Юрий Михайлович сам поддержал эту идею. Другой юрист им был просто не по карману.

Станислав Кириллович о чём-то долго говорил с Надей за закрытыми дверями. Вышли из комнаты оба мрачные и решительные. Надя взяла вину на себя, ни словом не обмолвилась об участии своих друзей, некоторые из которых уже перешагнули рубеж совершеннолетия. Не упомянула Нелли, словно её там и не было. Хозяин ларька не успел разглядеть всю компанию, хорошо запомнил, что напала девчонка, а Надя успела примелькаться, так как часто играла на гитаре и периодически пикировалась с ним за возможность сидеть в тени абрикосов. Привычка огрызаться аукнулась Наде плохой репутацией. Она запомнилась, как невоспитанная грубиянка.