Книга Сердцеедка для мажора - Алина Савельева

В глазах Вики вспыхнуло негодование, но запищавший аппарат напугал ее, сделав и без того бледную кожу одинаковой с моими бинтами.

Адская машина, работающая обычно бесшумно, выдала меня с потрохами, как бы ни старался я изображать из себя прежнего беспечного парня. Малявка застыла с круглыми глазами, глядя, как вокруг меня засуетились врач и медсестра.

«Моя Малявка. Это ты мой бешеный пульс, ты моя эйфория, мой вечный праздник и моя мечта». Мысленно говоря ей то, что не успел сказать тогда, я снова почувствовал, как проваливаюсь в темноту, глядя на испуганную Вику. Мне так нравилось ее пугать раньше, смотреть на смешную девчонку с наивным личиком и круглыми глазами на пол-лица.

— Просыпайся, Андрюш! — знакомая побудка без прежнего окончания: «твоя Стефи приехала» заставила улыбнуться еще до того, как разлепил глаза.

— Аристов, мы так не договаривались! Когда мы ездили грабить Самойлова, ты клялся, что тоже будешь нести ответственность за содеянное! Слинять хотел?

— Твой Самойлов совсем свои активы не бережет! Дай угадаю, из-за его разгильдяйства я теперь повязан с вашей семейкой?

— Угадал. Так что завязывай симулировать, дел полно! — раздался бас от окна, и сам шкаф трехдверный нарисовался в поле зрения.

— Поздравляю! Красивые будут дети. Если в нее! — не удержался я от стеба, глядя на эту светящуюся физиономию дурного алабая.

В моем окружении оказалось столько неравнодушных ко мне людей, они приходили ко мне, с ними я смеялся и строил планы на будущее, казалось бы, намертво заколотив все прошлое внутри. Не позволяя себе раскисать и впадать в уныние от того, что отпустил Вику.

Я отчаянно хотел вернуться в свою прежнюю жизнь, где все было так, как я хочу, но уже было ничего не вернуть. Начиная с того, что, вернувшись из клиники домой, я не вернулся к прежнему образу жизни. Теперь с утра я не бегал по парку, а лишь докостыляв до лавочки в нем, сидел и смотрел на дорожки, по которым я любил носиться, на которых знаю каждую выбоину и трещину.

Конечно, ни клубы, ни тусовки теперь мне были не интересны. Бог танцпола больше никогда не сможет раскачать толпу. Чертова конструкция на ноге, с помощью которой мою раздробленную кость растили заново, мешала абсолютно во всем. Одеваться, спать, садиться в машину.

Я стал больше времени проводить с дедом и от него частенько заезжал в гости к Самойловым. Мне нравилось наблюдать за ними. В какой-то степени я даже гордился собой, что превозмог тогда свою обиду и злость, и, несмотря на то, что всем было наплевать, что чувствую, я поспособствовал сближению этих чокнутых.

Из десятков моих друзей, у которых уже есть дети, Самойлов был самым одержимым будущим папашей. Его так распирало счастье, что удерживать его в себе он попросту не мог. И дел, как он сказал, у нас действительно полно, Роман решил для будущего потомства скупить все на свете, мало-мальски относящееся к детям.

Почти полгода я держался, запретив себе спрашивать о Вике и уж тем более лазить по ее блогам. Пока однажды, тусуясь у Самойловых, ко мне не пристала Стефи с разговорами.

— Андрюш, ты самый упрямый говнюк из всех, кого я знаю. И еще я знаю, что ты из тех, кто крайне редко меняет свои решения, но ты же всегда ко мне прислушивался, правда?

— Правда. До сих пор хочу свернуть шею Самойлову, отнял у меня мою напарницу по всем проделкам!

— Тьфу ты! Не нервируй беременную женщину! Нам еще на Самойловской шее всю жизнь ехать! — закатывая свой шарик на диван, фыркнула на меня Стефи.

Никогда так не пялился на животы беременных женщин, но, похоже Самойлов туда сразу новую команду для своего регби заселил в полном составе.

— Поговори с Викой, Андрюш. Она любит тебя, балбес! Вы еще хуже, чем мы с Ромой! Оба такие гордые, просто с ума сойти! Ты ее прогнал зачем? Чтобы он там страдала, а ты тут?



— Я вовсе не страдаю! У меня все отлично! — улыбаясь во все зубы, отнекивался я, впрочем, зная, что со Стеф это не прокатит.

— Обидно. Мы с детства друг другу не врали, Андрей. И я все тебе рассказывала про Ромку! Ну, ладно. Раз так, значит, и у меня руки развязаны! — надула губы Стефи.

Что за кидалово? Женился Самойлов, а мозг все равно мне Стефи выносит? Но из-за этого короткого разговора я в этот же вечер полез в блог и инстаграм Вики.

Недавно сросшиеся ребра снова затрещали в груди, не выдерживая снова разгоняющих мой пульс ударов сердца от первого взгляда на заставку канала Малявки. Эта хулиганка поставила вместо значка, фотку своей татуировки — сердце, разделенное линиями. Фото обработано и непонятно, что это тату на ее коже, зато отчетливо видно, что это не просто линии, а буква «А», прописанная старым каллиграфическим рукописным шрифтом. И уже полгода висит статус «Отвечаю на твой вопрос, Аристов — всегда». Черт, я понять не могу, на какой вопрос! Зараза мелкая! Я же не успокоюсь, пока не вспомню!

Глава 28. Виктория

В мой первый универ в Москве перевестись в середине учебного года невозможно, но я готова была потерять этот год, готова была подвести всех ребят, с которыми у меня были совместные работы по разным предметам. Никто не мог убедить меня уехать обратно, как и вытащить из этой студии, что подарил мне Андрей, пока в один день не пришел туда папа.

Прогулявшись по залам, он выкатил два больших мяча для фитнеса.

— Вик, иди сюда, — позвал меня папа, усевшись на один из них.

— Я не уеду, — сразу хотела я отвязаться от разговоров.

— Я не заставляю, решай сама, ты уже взрослый волчонок, — улыбнулся папа.

Мне не нравится, когда у папы такой грустный взгляд, но у нас у всех он сейчас такой. Какой-то год дурацкий. Андрей, его дедушка, а теперь и Мирон на больничной койке.

— Ты же знаешь, что вы все у нас росли на глазах, все были на виду всегда. Аристовых мы видели не так часто, они редко приезжали и ненадолго, но я могу рассказать тебе об Андрее то, что знаю.

— Я и так все знаю про него, — насупилась я, решив, что папа мне будет сейчас говорить, какой мажор недостойный бабник.

— Раз ты еще здесь, значит, не знаешь, — возразил папа. — Андрей с детства был заводилой и хулиганом, как многие мальчишки. Но уже тогда в нем чувствовался твердый характер настоящего мужчины. Он никогда не боялся нести ответственность за свои поступки, хотя был не по годам умный и хитрый и лишний раз не подставлялся. Когда он учился в ВШЭ, мы диву давались, как можно успешно учиться в таком серьезном ВУЗе, где нагрузка бешеная, с его бесконечными тусовками.

— Пап, ты это к чему?

— К тому, что он всегда стремился быть лучшим во всем и везде. У него все должно быть идеально, начиная от внешности, карьеры и заканчивая его женщиной.

Да уж, ничего нового, конечно, но я снова почувствовала себя на две головы ниже идеальной во всем Стефи.