Книга Чувства не по плану - Елена Белильщикова

— Прости. — Тихо упали слова мамы на мою израненную душу. Я вздохнула, понимая, что запал угас. Я больше ничего не могла добавить к вышесказанному, и надеялась только, что она поняла меня правильно.

— Я прощаю тебя, мам. И даже где-то могу понять твои мотивы. Но… жить здесь я больше не могу. Настало время мне начать самостоятельное плавание. С завтрашнего дня я съезжаю. Не смотри на меня так перепугано. Я не собираюсь разрывать отношения с тобой и отцом. Мы так же продолжим общаться, я буду ходить к вам в гости, а вы — ко мне. Мы по-прежнему семья. — Я не стала добавлять, что все-таки во мне кое-что изменилось в этот момент. Сломалось внутри. И тех отношений, что были, теплых, нежных и доверительных уже не будет. Во всяком случае, пока мы с мамой не сможем взрастить их заново, осторожно, бережно, не нарушая наши новые границы. К счастью, мама поняла мой посыл и восприняла его серьезно. Поэтому кивнула и вышла из комнаты. А я осталась, застыв, как бабочка в янтаре, в красивом струящемся платье, с кокетливыми локонами в прическе и заплаканными глазами, прижимающая к груди письмо. Почему-то я боялась открыть его…

***

Звонок мобильного вырвал меня из транса. Звонил Егор.

— Нелли, тебя только за смертью посылать! Я стою под твоим подъездом уже битых полчаса! Ты хоть иногда на время смотришь?!

— Да. — Механически ответила я. — Сейчас спущусь.

Я, двигаясь медленно, как сомнамбула, надела на ноги босоножки, состоящие из тонких ремешков хамелеонов зелено-бирюзового цвета, и покачала головой, вспомнив босоножки из тонких цепочек, что я брала в Турцию. Как Влад принес мне их, ночью. Как залез в номер через окно, а я, испугавшись, надела ему на голову кастрюлю. И снова слеза задрожала на моих ресницах, и я подумала: «хорошо, что тушь водостойкая». Осталось набросить на себя легкую белую меховую накидку на плечи, и я хлопнув входной дверью, сбежала вниз по лестнице, положив письмо в крохотный клатч. Я, малодушно побоялась открыть его, и взяла письмо с собой.

Холодный, пронизывающий питерский ветер ударил мне в лицо, когда я вышла из подъезда. Обжег лицо там, где еще не успели высохнуть дорожки слез. Прошелся по голым ногам, и по моей спине даже под теплой накидкой побежали мурашки. Егор, не говоря ни слова, распахнул переднюю дверцу черного Бентли, явно позаимствованного из папиной «коллекции». Что отец, что сын, оба стоили друг друга. Я так же молча скользнула на кожаное сидение, и Егор, заметив, что я дрожу, включил отопление. Холодный, серый ноябрь неприветливо встречал меня сегодня. Я обернулась и увидела на заднем сидении букет из тюльпанов в дизайнерской упаковке, подарок сестре Егора, и поняла, что явлюсь на праздник с пустыми руками. Но мне, если честно, было фиолетово. Слишком сильный шок ударил меня сегодня. И я никак не могла отойти от него.

Мы ехали в полном молчании, которое разряжало только тихое мурлыкание радио. Егор был то ли не в настроении, то ли дулся на меня, а я… просто не обращала на его капризы внимания. Мне хотелось уехать из дома как можно быстрее и как можно дальше. И Егор сегодня стал для меня идеальным спутником.

***

Родители Егора укатили на неделю в Берлин по работе. Отец Егора — дипломат, и часто колесил по миру, а жена, не желая оставаться одна дома, сопровождала его.

— А почему ты не повез к себе сестру? — Негромко спросила я, когда мы подъезжали к Каменному острову, там, где находилась «резиденция» Власовых.

— Куда, в свою холостяцкую халупу? — Презрительно хмыкнул мой друг. — Да сестра сразу начнет там наводить порядок, все вещи будут не на своих местах… Еще и друзей звать! Только мне не хватало «званого вечера» в своей студии с панорамными окнами. Помнишь, Полеевых? Где-то полгода назад они закатили вечеринку, и гости упились до такой степени, что один из них выдавил своей массой тела панорамное окно и сверзился с двадцать третьего этажа. Полеевы все переживали, что на них откроют дело, но обошлось. Они то уж явно не причем.

— Да уж, история не из приятных. — Поморщилась я, вспоминая ее.

— У родителей второй этаж, падай не хочу. — Хохотнул Егор. Я покачала головой.

— Ты же говорил, что вечеринка будет только для «своих»?

— Да, но сестра сразу, как только ее самолет коснулся земли, принялась обзванивать знакомых в городе. И оказалось, что очень многие соскучились и жаждут встречи…

— Халявного шампанского и черной икры они жаждут, а не встречи. — Криво улыбнулась я. — Ну да ладно. Приеду, поздороваюсь, и запрусь в какой-то комнате, благо у твоих родителей дома места хватит для всех.

— Не раскатывай губу, тебе, как хозяину дома, еще надо гостей развлекать.

— Но ты всегда самый главный гость у меня. Ты же знаешь. — Довольно серьезно проговорил Егор, и у меня неожиданно сжало горло. Как жаль, что он не знает о предательстве мамы. Егор — совсем не такой, как мои родители. Он всегда выбирает мою сторону. Он бы никогда не совершил такой подлости, никогда…

Глава 70

Жилой комплекс Денеарт всегда напоминал мне о викторианской эпохе. Трехэтажное монолитное здание в старинном стиле, с мансардой, открытыми террасами, и настоящим английским садом притягивало взор. Холл дома был отделан натуральным деревом, а на стенах красовались оригиналы полотен художников девятнадцатого и двадцатого веков. Мы с Егором прошли мимо комнат — «клубных зон отдыха» и поднялись пешком по широкой мраморной лестнице с витыми перилами.

— Меня тут тоска берет. — Протянул Егор, роясь в кармане в поисках ключей. Я была с ним не согласна. В этом доме все дышало покоем, и мне казалось, что это лучшее место для того, чтобы жить тут семьей, воспитывать детей… Но Егору была близка по духу его квартира студия в тусовочном районе в центре Питера. Каждому свое…

— Сандра, с приездом тебя, дорогая! — Дверь открыла ухоженная девушка, ее лицо было покрыто свежим загаром, а цвет волос напоминал мне шкатулку с секретом. Когда Сандра не двигала головой, ее изящный боб был оттенка меда и блонда, но, когда она тряхнула головой, открывая объятия, изнутри прически заиграли все цвета радуги. Новое веяние в окраске волос… Егор отодвинул меня и сам обнял сестру, отвел в сторону, и вручил букет. А потом они начали оживленно болтать на какой-то только им понятной смеси языков, в которой звучали и английские, и русские слова, и французские и немецкие выражения. Я даже не вникала, медленно снимая с себя накидку, чувствуя, как на меня наваливается свинцовая усталость. А письмо по-прежнему жгло меня через сумку незримым укором.

***

Только Егор мог закатить такое празднество, на котором невозможно было понять где оканчивается чопорный званый вечер, и начинается отвязная вечеринка. Толпа подобралась разношерстная, но практически всех парней и девушек, присутствующих здесь, я знала в лицо. «Свой круг», — как сказала бы мама. Дети бизнесменов, политиков, дипломатов. Золотая молодежь отдыхает в закрытом частном комплексе, привычное дело. Я побледнела, вспомнив о маме, и залпом опрокинула бокал. Во рту начало гореть. Мне хотелось забыть обо всем, хотя бы на этот вечер, но в голове вертелись обрывки воспоминаний о Владе, и жестокие слова, которые я бросала маме в лицо. Она заслужила их, но все же…