Книга Чистый грех - Сьюзен Джонсон

Она быстро проскочила мимо него в открытую дверь и защебетала:

— Надеюсь, вы простите мне столь ранний визит, Адам. Мне хотелось…

Чего ей хотелось, он так и не узнал, потому что в эту секунду Генриетта заметила Флору, сидевшую на диване в неглиже. По гостиной была разбросана мужская и женская одежда. Словом, ситуация была понятна.

У Генриетты дыхание сперло от злости. А она мчалась к нему спозаранку! А она несла ему в дар свою девственность! И вдруг попасть в такой вертеп!..

— Как вы могли! — вскричала Генриетта, в ярости поворачиваясь к Адаму. — Как вы смели! Я думала, что вы мой! И тетушка сказала…

Если бы не присутствие Флоры, Адам рассмеялся бы, слыша столь наивный лепет. Но сейчас ему было не до шуток. Флора могла вообразить черт знает что.

— Послушайте, Генриетта, — строго сказал он, — вам не следовало приходить сюда. Ваша тетушка будет гневаться. Ваши родители весьма опечалятся, если узнают о подобном вашем поступке. И самое главное, вы ложно поняли моё отношение к вам. Я не претендую ни на какую роль в вашей жизни.

При этом молодой человек медленно оттеснял ее к двери, потому что сгоряча, в первый момент, она прошла до середины гостиной. Со стороны это выглядело довольно забавно: Адам наступает на девушку, та пятится, не спуская разъяренного взгляда с соперницы, а Флора, полуголая, восседает на диване и взирает на всю эту сцену с олимпийским спокойствием.

— Возвращайтесь домой, Генриетта, — прошипел Адам. — И побыстрее, пока никто не заметил вашего отсутствия в столь ранний час.

Он буквально вытолкал Генриетту из номера, закрыл за ней дверь и повернул ключ в замочной скважине.

Затем повернулся и привалился спиной к двери, как будто ожидал, что Генриетта будет ломиться и в закрытую дверь.

Флора расхохоталась.

— Что ты смеешься? — несколько угрюмо спросил Ддам. — Эта девчонка разнесет по всему городу, что ты у меня в номере. Ты будешь скомпрометирована.

— Фи! Было бы чего бояться. Во-первых, она не разболтает — иначе ей придется объяснять всем, зачем она приходила к тебе в номер до завтрака. А во-вторых, ты женатый человек…

Флора осеклась и перестала смеяться. Повисла тишина. Обоим стало неловко. Девушка имела в виду, что, даже будучи публично скомпрометированной, она не смогла бы заставить его жениться на себе — он уже женат. И это упоминание непреодолимой стены между ними смутило обоих, напомнило о временности их отношений. Трудно было затем вернуться к веселой возне беспечных любовников.

Первым прервал затянувшееся молчание Адам.

— Но ты бы смутилась, если бы тебя ославили? — спросил он лишь для того, чтобы хоть что-то сказать и не усугублять неловкость.

— Нет, — ответила Флора. — С какой стати мне волноваться? От Хелены до лондонского высшего света — половина земного шара. Да и никто из хеленцев в лондонский высший свет не вхож. А впрочем, в Англии к моим любовным эскападам уже как-то притерпелись. Сенсации не получилось бы. — Она цинично усмехнулась. Сейчас ей хотелось быть циничной. — Ладно, хватит. Иди сюда и развлеки меня как следует. Заставь меня забыть глупенькую сердитую мордашку этой девицы.

Когда он сел рядом и принялся целовать ей руки, Флора прибавила с ядовитой усмешкой:

— Наверно, в душе жалеешь, что упустил такой розан. Такая молоденькая… хотя и не слишком невинная.

— Мне плевать на нее. Пусть и молоденькая. Но ума — наперсток. Зачем она мне?

Они еще немного попикировались… и снова занялись любовью — опять позабыв о завтраке. И опять это вышло без умысла, как-то само собой. Губы Адама случайно нашли ее соски, ее рука случайно нашла его эрекцию. Ну а потом… потом, употребляя любимое словцо из лексикона вытолканной из номера бедняжки Генриетты, — потом было «божественно».

В то время когда Адам и Флора наконец сели завтракать, Генриетта в ярости вышагивала по ковру в комнате тетушки Молли.

Тетушка еще до конца не проснулась — она не привыкла вставать так рано. Однако сегодня племянница подняла ее ни свет ни заря.

Женщина сидела на постели, опираясь спиной на подушки, и водила глазами вслед за племянницей, которая в расстроенных чувствах металась по комнате.

— Деточка, остановись, у меня от тебя в глазах рябит, — наконец сказала она. — Да и в ковре дорожку протопчешь — дорогой ковер, персидский!

— Негодяй! — восклицала Генриетта. — А эта старуха — как ей не совестно! Развратница, шлюха!

Молли Фиск знала, что «старухе» двадцать шесть лет, но племяннице не перечила: пусть выпустит пар.

Как только Генриетта немного выдохлась и замолкла, тетушка сказала:

— Деточка, ты в своем уме была, когда шла к нему в номер? Если тебя кто-то заметил — ты опозорена навек! Ну-ка отвечай: кто-нибудь из наших знакомых видел тебя в гостинице в столь ранний час?

— Нет. К тому же я надвинула шляпку и шла с опущенной головой.

Теперь, когда ее план не сработал, Генриетте было не по себе от страха. Быть скомпрометированной, не согрешив — что может быть глупее и досаднее!

— То, что Флора находилась в номере Адама, вполне естественно, — рассудительно сказала тетушка Молли. — Они любовники. Женщина она красивая, независимая и неординарная. Неудивительно, что Адам увлекся ею.

— Старая дева! Если девушка до двадцати трех лет не вышла замуж — она старая дева! — истерично воскликнула Генриетта.

— Ты реши, кем ее считать — шлюхой или старой девой, — спокойно осадила тетушка Молли. — Это немного разные понятия.

— Она развратная старая дева!

— Ладно, деточка, успокойся. Все равно Адам будет твой. Только наберись терпения. Ведь леди Флора здесь долго не пробудет. Если я не ошибаюсь, осенью она отбывает на полуостров Юкатан. Это очень далеко отсюда. Край малообжитой и дикий. Край лихорадки, заразных болезней и злых дикарей. Кто знает, когда она оттуда вернется… и вернется ли вообще.

— О, тетушка, вы это верно! Может, она там сдохнет! То-то было бы хорошо!

— Побойся Бога, деточка! Это я просто так сказала, без задней мысли. Еще одно могу добавить, чтобы ты совсем успокоилась. Адам любит наши места и намерен жить в Монтане и дальше. Пожелает ли леди Флора засесть до конца жизни в нашей глуши? Вряд ли. А тебе эти места привычны — стало быть, тебе и карты в руки. Поверь мне, деточка, как только Адам окончательно развяжется со своей женой, он будет твой.

— Ну, я в Монтане всю жизнь прозябать тоже не намерена. Хотя рядом с Адамом… Так вы это всерьез говорите? Мне надо только ждать?

— Да, Генриетта, успокойся и жди. Возможно, уже осенью у тебя с Адамом все уладится. Ты красивая и такая соблазнительно молоденькая. Чтоб он устоял — не может такого быть!

— Не извиниться ли перед ним, что я без приглашения ворвалась к нему в номер?