Книга Время мушкетов - Денис Юрин

– Вы обижаете меня, полковник, – изобразил на лице смущение Анри. – Неужели вы могли подумать, что я мог лишить вас заслуженной чести принять участие в штурме, который, несомненно, войдет в учебники военного дела. Присоединяйтесь, полковник, подойдите к столу! Как раз для вас у меня особое поручение, как раз вы-то и сыграете первую скрипку в нашем утреннем концерте.

* * *

– Добро пожаловать в Гердос, ваше Колдовское Могущество, или как вас, колдунов проклятых, принято величать?

Голос незнакомца, приставившего пистолет к голове Мартина, был неприятным. Фраза прозвучала не как вопрос или приветствие, а как набор несвязных слов, но грамматически правильно согласованных и расположенных в нужном порядке. У Мартина возникло неприятное ощущение, что к нему обратился не живой человек, а механический болван наподобие тех причудливых уродцев, которых иногда со скуки собирали его коллеги – опальные маги. Впрочем, это было лишь ощущение, такое же, как холод стали давившего на затылок пистолета. Разум же сразу представил магу ответ на вопрос, почему покусившийся на его жизнь злодей говорил именно так: сухо, отрывисто, неестественно. Он был иноземцем, прекрасно освоившим герканский язык и знавшим, что, сколько бы он ни упражнялся в фонетике чужой речи, все равно допускал бы мелкие ошибки, свойственные его родному языку. Говоря по-геркански, филанийцы мяукают, как мартовские кошки, и задирают концы интонационных фраз вверх; шеварийцы слегка пришепетывают и оглушают согласные на концах слов; альтруссцы, наоборот, до безобразия озвончают. У представителей каждого народа свои огрехи, а злоумышленник не хотел показывать, из каких он мест родом, поэтому и свел богатый набор звуковых и интонационных рисунков к сухому, схематичному минимуму.

– Во-первых, колдун – слово ругательное. Можешь называть меня магом, не обижусь, – невозмутимо ответил Мартин, медленно поднимая руки вверх, хоть об этом одолжении нападавший его и не просил.

– А что же во-вторых? Начал, так договаривай! – Человек с пистолетом иронизировал, хотя по формальным признакам, то есть по мелодии речи, этого было не понять.

– Во-вторых, навел дуло, так стреляй! Нечего просто так шею морозить, я остеохондроза боюсь. Если же говорить хочешь, то не лучше ли на родном для тебя языке? Поверь, откуда бы ты ни был, я на нем лучше смогу лепетать, чем ты по-геркански!

Хоть незнакомый лекарский термин и кольнул слух убийцы, но это нисколько не отразилось на понимании общего контекста сказанного.

– Что ж, давай поболтаем, колдун, – быстро и весело залепетал по-кольберийски третий наемник, – но только и у меня парочка условий имеется, понравится тебе это или нет.

Гентар не понял, что произошло. Медленно приходящие в себя напарники кольберийца только-только стали подниматься с колен, но вдруг над ухом мага что-то просвистело, и вначале один, затем и другой мужчины завалились на бок и больше не подавали признаков жизни. В отличие от парочки его подручных, кольбериец не чурался использовать метательные ножи.

– А вот, собственно, и оно, мое первое условие, – рассмеялся незнакомец, по-прежнему давивший дулом на затылок мага.

– Мне даже страшно подумать, в чем состоит второе…

– О-о-о, не бойся, сущий пустяк! Сделай два шага вперед, сбрось накидку и повернись, но только осторожно… не искушай!

Мартин и не собирался пока играть в игры с опасным противником: шансы на успех были малы, да и глупо затыкать рот врагу, жаждущему общения. Маг в точности выполнил указания убийцы и, медленно опустив руки, повернулся к нему лицом.

Глазам жертвы предстал ее будущий палач: ничуть не страшный, нисколько не уродливый, а обычный человек из толпы с совершенно неприметной внешностью, разве что губы кольберийца были слишком тонкие и чересчур бледные.

– Ну что, узнал свою смерть? – поинтересовался мужчина, на лице которого появилась ехидная ухмылка.

– Нет, раньше никогда не виделись, – покачал головой Мартин. – А вот за что дружков своих упокоил, понять не могу.

– Они не дружки, а ничтожества, бросовый материал. Полгода пришлось дурней терпеть, пока тебя дожидался, вот и озверел, – вновь рассмеялся нездоровым смешком незнакомец, метясь Мартину точно в лоб. – К тому ж не люблю оставлять свидетелей, хоть они по-кольберски ни в зуб ногой. А ты молодец, здорово по-нашенски болтаешь! Долго учился, жена кольберийка или богомерзкие чары?

– Женитьба и я – понятия несовместимые! У меня слишком избирательное и потребительское отношение к прекрасному полу, – гордо заявил маг, а затем перевел разговор на иную тему: – Ну, а кто ты таков будешь? Почему я твою рожу узнать должен?

– Да так, – пожал плечами незнакомец, – думал, слава меня опережает. Впрочем, чего ожидать от колдуна, потешающего народ козлиной брадою? На твоем месте я б убил мерзавца-брадобрея!

– Веселись, да меру знай, – в глазах Мартина промелькнул хищный блеск. – Пуля в дуле всего одна, а вдруг ее не хватит?

– Не беспокойся, чернокнижник, не промахнусь, – незнакомец вдруг стал серьезен, его лицо приняло официальное выражение, словно на приеме в королевском дворце, а изящный стан слегка изогнулся в поклоне. – Позвольте представиться, милостивый государь, – Анвис Борер, благословенный Единой Церковью и Небесами охотник за всякого рода нечестивой мразью…

Самое интересное, что Мартин действительно много раз слышал это имя, но не только не знал живую легенду охоты на ведьм, колдунов и прочих приспешников темных сил в лицо, но даже не предполагал, что его скромные деяния могли заинтересовать такую известную личность.

Как бы то ни было, а происходившее сейчас, на этом пустынном дворе, никак не было связано с затеянным им конфликтом между колониями двух королевств. Вот и нашелся ответ на сложный вопрос: за ним просто охотилась Единая Церковь. Мартин обрадовался и позволил себе улыбнуться, что, однако, было воспринято как вызов и спровоцировало приступ ярости у довольно галантного до этого момента противника.

– Лыбишься, колдун, усмехаешься?! Думаешь, я не в силах отправить тебя обратно в преисподнюю?! – брызгая слюной, сверкая глазами и тряся перед носом мага пистолетом, верещал Борер, оказавшийся на самом деле обычным фанатиком – несчастным, затравленным, привыкшим скрывать ущербность своего внутреннего «я» за лицемерной маской холодного безразличия и Веры. – Ты хоть догадываешься, как долго мне пришлось ждать этого прекрасного дня?!

Гентар молчал. К чему говорить, когда известный охотник за нечистью сам пел соловьем? Фанатиками, как и душевнобольными, движут не эмоции, не расчет, а навязчивые идеи, превращающиеся в смысл существования. Мартину было искренне жаль бесновавшегося перед ним Борера, поскольку борец за дело Добра и Света давно перестал различать, кто коварный враг, а кто невинная жертва. Он измерял жизнь не привычными вехами – детство, юность, создание семьи, воспитание детей, внуков, – а телами сожженных ведьм, заколотых осиновыми колами вампиров и застреленных серебряными пулями оборотней. Инструмент, предназначенный для копания в грязи, сам дурно пахнет да и выглядит не очень. Как Единая, так и Индорианская Церкви использовали благородные порывы таких людей, марали их души грязной работой, а затем безжалостно выбрасывали на помойку истории.