Книга Кицунэ - Андрей Белянин

Мы оставались один на один. Двое среди толпы, но тем не менее наедине.

– Теперь мы можем поговорить без лишних ушей, – японец провёл ладонью по лицу, и его глаза сразу стали обычными, человеческими, карего цвета, с оранжевыми крапинками, – называйте меня господин Томадати. В переводе на ваш язык это значит «друг». Я и вправду хотел бы, чтоб мы стали друзьями.

– Но для этого я должен подарить вам девушку?

– О, поверьте, её я получу по-любому. В конце концов, мне достаточно просто уничтожить ту открытку, которую вы прячете в своей сумке, и вам останется лишь наблюдать, как она будет медленно выгорать на солнечном или электрическом свету. Мияко сгорит, как любая книжная иллюстрация, при вашей профессии вы не можете этого не знать.

– Зато вы, как вижу, многое знаете обо мне.

– Конечно, глупо было бы являться сюда без должной подготовки. Мне более полутора тысяч лет, чтобы выжить в этом мире, не стоит полагаться лишь на грубую силу или переменчивую удачу.

– Молодо выглядите, – честно признал я.

– Спасибо, нет нужды в комплиментах. Поговорим, как мужчина с мужчиной.

Почему нет? Всё равно сделать ничего невозможно, брыкаться нет смысла, как и хвататься за меч или кисточку. Я показал ему на диван, а сам опустился на табурет. Нэкомата благодарно кивнул и присел на край дивана, закинув ногу на ногу.

– Кофе, без сахара и сливок, – даже не посмотрев на меня, потребовал он.

Кухонные бесы мгновенно ожили. Один из трёх метнулся было исполнять приказание, но двое других накостыляли ему по шеям, напоминая, кто хозяин в доме. Кстати, правильно, так и надо.

– Мелкие твари… – После этих слов троица окаменела вновь. – Ничем не лучше людей. Кстати, та чиновница, что выпускала нечисть, больше не работает в администрации. Она подвела меня и наивно думает, что может скрыться от наказания.

Я откровенно зевнул.

– Да, вы правы, действительно, кому она интересна? Но речь сейчас не об этом. Речь о вас, обо мне и о Мияко. Хотя обо мне говорить нечего, вы знаете, кто я, и прекрасно понимаете, на что я способен, чтобы получить своё. С младшей дочерью господина Лю, наверное, тоже разговор короткий. Она пошла против воли отца и всего клана, бежала из страны, завела отношения с человеком, и всё это, руководствуясь лишь собственными капризами. Её накажут Высшие силы, в этом случае я могу даже не пачкать рук.

– То есть речь исключительно обо мне?

– Да.

– Господин Томадати, вы уже слышали моё решение. Мияко не продаётся и не передаривается.

– Я и не намерен вас уговаривать, в конце концов, это было бы унизительно. – Молодой японец на мгновение задумался, потом хлопнул в ладоши и впервые улыбнулся. – попробую объяснить. Допустим, прямо сейчас я встану и уйду, всё забудется, никто из ваших близких не пострадает. Но где-то далеко, на острове Хоккайдо, один седовласый старик будет вынужден провести ритуальное самоубийство, потому что, опозоренный дочерью, он не смог сохранить лицо перед своим кланом. Который, как водится, в свою очередь, вновь вступит в вековую войну, мстя нашему клану за гибель своего патриарха. Причём и мы, и они имеем право привлекать на свою сторону людей. Никому не известно, чем это закончится, но будет так много трупов…

Я отдавал себе отчёт, что он не пытается обмануть меня, запутать или запугать. Просто сухое изложение грядущих перспектив, и да, сможет ли маленькое сердце кицунэ выдержать вес такого последствия своих поступков?

– Но можно обойтись и одной жизнью. Вашей. Претензий не будет ни к кому. Ведь именно это и собирались совершить старшие сестрички моей невесты?

Мне вновь пришлось кивнуть.

– Их поступок неразумен, я объясню почему. Да, позор клана будет смыт, но беглянка не вернётся домой. Увы, отныне и до скончания века она обречена ходить кругами, сторожа вашу могилу. Тело и гроб разлагаются годами, а кости в сухом климате могут храниться в земле столетиями. Нет, она никуда не сможет уйти. Под ветром, снегом, зноем или дождём она будет обречена испытывать нечеловеческие муки, пока не начнёт сходить с ума. Ей никто не поможет, её невозможно будет спасти, потому что всего одно простенькое, как кирпич, заклинание вкупе с актом дарения накрепко привязало её к вам…

Возможно, я слишком сильно сжал зубы, на миг ощутив во рту металлический привкус крови. Братья Стругацкие писали о том, что «трудно быть Богом», но по факту от героя их книги этого и не требовалось. Ему было достаточно наблюдать, фиксировать, не вмешиваться. В моей ситуации роскошь невмешательства была не по карману, а любое иное решение гарантированно приводило к ещё более худшему результату. Меж тем Нэкомата продолжил, выдержав паузу:

– Небеса учат нас, что любой поступок, сделанный с благими или чёрными намерениями, а может и вообще неосознанно, тем не менее ВСЕГДА приводит к последствиям. И в подавляющем большинстве случаев не к тем, которых вы ожидали. Два древних клана решили остановить льющуюся кровь, это ведь хорошо, правда? Девочка всего лишь не хотела умирать и сбежала, а что, ведь это тоже так легко понять? Ну и вы, естественно, бросаетесь на её защиту, вы понимаете точку зрения каждого, вы взваливаете на себя моральный выбор, хотя прекрасно понимаете, что тут нет ни морали, ни выбора. Ничего нет. Даже пустоты. Я не слишком вас загрузил?

Мне нечего было ему ответить. Не потому, что не хотелось или ему так уж удалось убедить меня по всем моментам. Я никогда не мечтал, подобно классическим русским интеллигентам третьей волны брежневского правления, найти себе на голову неразрешимую этическую проблему и носиться с ней, квохча, как курица с яйцом. Просто не видел смысла объяснять очевидное.

– Любовь, – подмигнув, догадался он, – как банально и как просто. Впрочем, у вас, у людей, всё просто. Скажите, только честно, когда вы читали «Ромео и Джульетту» (без разницы, кто их написал), то ведь тоже, наверное, думали, что смерть этой пары примирила «две равно уважаемых семьи»? Верили, что отныне, похоронив юных влюблённых, два клана прекратят вековую междоусобицу? Ну или хотя бы надеялись, ведь иначе пьеса просто лишена смысла…

– Не знаю, – признался я.

– Правильно. И никто не знает. Могу с гарантией сказать вам лишь одно: кровь будет пролита.

Мы помолчали. Потом он взглядом указал на мой рабочий стол:

– Я видел ваши рисунки. Мне всегда нравились творческие люди. Скажите, вы ведь никогда не были в Японии?

– Нет.

– Какая жалость… Но, возможно, хотели бы побывать?

– Да, – ляпнул я, прежде чем вспомнил, что разговариваю с существом, умеющим заставить отвечать за каждое слово.

– Отлично! – Нэкомата протянул мне руку, пожимая мою ладонь без моего согласия или даже понимания происходящего. – Думаю, нам всем будет полезно прогуляться! В горах сейчас такой чудесный воздух…

Сад Кайраку-эн, префектура Ибараки, Миото