Книга История Сибири. От Ермака до Екатерины II - Петр Словцов

Окольничий предложил р. Амур границею, так, чтобы дауры разных именований, живущие на правой стороне реки, хотя доныне платили ясак в Албазин, принадлежали срединному государству, и обратно. Напротив, китайские полномочные требовали всех забайкальских водворений, не исключая Албазина, Нерчинска и Селенгинска, под свою державу. Такое неуместное изъяснение легко было русскому посольству опровергнуть надпоминанием, что китайское влияние на Амуре началось позднее нашего, что все места к западу никогда не принадлежали китайцам и что Маньчжурия не наследница Монголии. Вечером собрание дипломатов рассталось до завтра.

13-го китайцы, явясь в заседание без иезуитов, оподозренных будто бы в поноровке российскому посольству, несколько отступили в требованиях и признали Нерчинск за пограничное место для производства из него торгов в Китай. «Очень благодарен я, — с усмешкою окольничий сказал, — что дозволяют мне ночлег у себя. Нет, я прошу делать предложения праведливые, с которыми можно бы согласиться». За всем тем китайцы упорствовали, и заседание кончилось ничем. После того вместо заседаний переговоры продолжались через пересылку чиновников или иезуитов, которые по известной ловкости выиграли доверенность у окольничего и оправились в мнении китайцев.

15-го окольничий послал просить письменного удостоверения в содержании двукратных совещаний, но китайцы отказали, хотя прежде и признавали это за справедливое. У них было твердое намерение, чтобы отвесть русских от Амура и отнять Албазин. Иезуиты принялись будто от себя внушить это окольничему, который вместо ответа хотел посмотреть, чего держаться, когда узнает ultimatum китайцев.

16-го окольничий послал к китайцам осведомиться о их намерении. Китайцы, показывая на своей карте р. Кербечи (Горбицу), выпадающую из хребта, идущего к восточному океану, предложили сию речку и вершины хребта за границу, а к полдню р. Аргунь. Желали также, чтобы русские не вступали далее в земли Халхасского ханства, как недавно поддавшегося Китаю; но посол не хотел слышать о халхасцах, как без права нападавших на наши водворения, и китайцы от сего предложения, как им не порученного, тотчас отстали.

17-го китайцы желали, чтобы ос. Аргунский был перенесен на левую сторону реки, но не соглашенось. Посол для удержания Албазина показывал на своей карте границу по р. Зее. Иезуиты, поспешив уверить китайцев в согласии на поступку Албазина потому только, что накануне говорено о халхасских землях, и в то же время ни слова об Албазине, сделали ложное внушение о желании границы и потом сложили вину пред китайцами на неустойчивость российского посольства.

Китайцы, иезуитами введенные в заблуждение, положили в военном совете прекратить переговоры, осадить Нерчинск и возмутить монголов и тунгусов, недавно поддавшихся.

18-го китайцы действительно подняли свой лагерь. Окольничий, хотя к обороне Нерчинска и были приняты меры, опасаясь не столько последствий демонстрации, сколько отпадения новых ясачных степи Агинской, принужденным нашелся согласиться на поступку Албазина, правого берега Аргуни и на черту по Горбице, дабы теми жертвами купить мир необходимый. Переговоры возобновились.

Три дня сочинялся проект трактата, который прочитав российское посольство дивилось, что вместо вершин хребта поставлен границею Становой хребет, к Чукотскому Носу пролегающий.

23-го окольничий не приказал ответствовать на такую затейливость до вручения письменной протестации на латинском языке. Китайцы, одумавшись, призвали на совещание иезуитов, которые отвечали, что нельзя ожидать на эту статью согласия, потому что они видели на российской карте[122] конец сего хребта в ш. 80°.

Иезуиты объяснили чрезвычайность расстояния от Пекина. Китайцы сдались, после чего решены статьи об оставлении перебежчиков там, где находятся, о выдаче будущих, о наказании нарушителей пограничной неприкосновенности и о свободном торге между обоими государствами. Таким образом, Гантимур, служивший некоторым поводом к раздорам, и уже в 1687 г. под именем Павла как окрещенного, с отцом Петром пожалованный в московские дворяне, по силе переговоров освободился от притязаний маньчжурских[123].

13. Трактат Нерчинский.

На сих основаниях сочиненный в семи статьях трактат[124] подписан 27 августа и клятвенно подтвержден с обеих сторон. Китайские полномочные, подняв руки выше головы, клялись, чтокитайского водворения не будет в Албазине. Обе стороны разменялись трактатом на отечественных языках, латинский же перевод в двух экземплярах, также обоюдно подписанный, постановлен в виде акта, общего обеим сторонам.