Книга Все его жены - Таррин Фишер

Подобные тревожные мысли могут заставить усомниться в собственном рассудке. А этого за прошлые недели мне более чем хватило. Вжимаю педаль газа, и машина рвется вперед. Догоняю фургон и еду за ним, уткнувшись впритык, пока он не освобождает первую полосу. Когда я обгоняю его, водитель показывает средний палец и что-то кричит, но я не обращаю внимания и прижимаю следующую машину. Это продолжается несколько миль, пока я не замечаю в зеркале заднего вида сине-красные огни. Сзади раздается короткий гудок сирены, и мне приходится перестраиваться через две полосы к обочине. Сижу и с замиранием сердца жду, пока к окну подойдет полицейский.

– Мэм, пожалуйста, ваши документы.

Я готова. Передаю все в окно, пытаясь поймать его взгляд. Мне это удается, хотя на нем зеркальные очки от солнца – как у полицейских в фильмах. Он уходит к себе в машину и через несколько минут возвращается.

– Вы знаете, почему я остановил вас?

– Я превысила скорость, – уверенно отвечаю я.

Выражение его лица непроницаемо, он смотрит из-за стекол очков, невозмутимо и выжидательно.

– Я опаздываю. Виновата, заслужила штраф.

Ноль реакции. Стучу пальцем по рулю, мечтая, чтобы он скорее приступил к делу. Он протягивает мне документы.

– В следующий раз будьте осторожнее.

И все? Смотрю на его бейдж: офицер Моралес.

– Гм… Спасибо.

– Можете ехать. Хорошего дня.

Через десять минут я опять несусь по шоссе и чувствую себя почти хорошо – лучше, чем прежде. Отпускаю газ и иду в общем потоке, не превышая на этот раз скоростной режим.

Когда я въезжаю по мосту в город, солнце уже клонится к закату. Теплый оранжевый свет освещает здания, и на мгновение возникает ощущение лета, до которого еще совсем не скоро. Кажется, будто все уже давно разрешилось и моя жизнь вернулась в норму. Это чувство настолько сильно, что мне приходится прогонять его усилием воли. Иногда главный враг женщины – надежда, что она все выдумала. Что сумасшедшая она, а не ее жизненные обстоятельства. Забавно, какую эмоциональную ответственность мы готовы на себя взять, лишь бы сохранить иллюзию. Моя жизнь – запутанный, пугающий клубок обмана, разум легко впадает в заблуждения… Я слишком поздно выучила этот урок: вещи не всегда таковы, как нам кажется. Отбрасываю задумчивость и настраиваюсь на решительный лад, когда съезжаю с моста и сворачиваю в оживленный центр Портленда. Сет и его маленький гарем. Перед отъездом я проверила банковский счет и обнаружила, что оттуда периодически снимали наличные. Дважды в неделю в течении последних шести месяцев! Как я не замечала? Сет тайком брал деньги с моего счета, чтобы отдавать долг Реджине. Интересно, знает ли она, откуда он брал деньги, и имеет ли это для нее значение? Сет за все ответит. Нажимаю на педаль газа.

Навигатор приводит меня к недостроенному зданию. Четырехэтажный дом с квартирами, вдоль улицы еще висят рекламные щиты с ценами. Посетите наш офис продаж! Западную часть уже заселили, но с восточной еще стоят строительные леса, пластиковая пленка закрывает пустые окна квартир, где только предстоит возвести стены. Паркуюсь и нерешительно выхожу из машины. Как Сет мог поселить здесь Ханну, когда Реджина живет в таком ужасном месте? Видимо, по-прежнему пытается произвести впечатление. Он постарался обезопасить беременную жену. Звоню Реджине, стоя возле машины, но опять попадаю на автоответчик. Дрожащим голосом оставляю сообщение:

– Реджина… Я здесь, у Ханны… Надеялась, ты приедешь… Я захожу. Просто… Я должна его остановить…

Отключаюсь, прежде чем начать плакать.

Для входа в здание карта не нужна. Добраться до Ханны относительно легко, благодаря продолжающемуся строительству за правилами особо никто не следит. Рассматриваю ламинированную схему здания в холле и нахожу ее квартиру на втором этаже. Пока лифт ползет вверх, я сую руку за спину, слегка прикасаясь к холодному металлу пистолета. Прежде чем выйти из машины, я переместила его из сумочки на талию.

Сложно предугадать, какое у Сета настроение и как он отреагирует на мое появление. Он болен. Это своего рода серийный убийца младенцев, прерывающий жизни собственных детей, рискуя жизнями многочисленных жен. Господи, как я вообще могла во все это влипнуть? Я помню его взгляд в тот день, когда он на меня напал. Помню ту холодную жестокость, которую я увидела, прежде чем отключиться. Нет, отключиться – понятие слишком общее. Я уверена, это он бросил меня на пол, ударил головой об кухонный пол. Просто подводит память.

С волнением выхожу из лифта на этаж Ханны. Сет дома или она одна? Ее дверь – самая дальняя от лифта. Услышит ли меня кто-нибудь, если что-то пойдет не так? Замираю на полпути, прикладываю руку к стене и делаю несколько глубоких вздохов. А потом срываюсь с места – быстрее, чем обычно.

– Надо с этим покончить, – тихо говорю себе под нос. И вот уже стою перед дверью, со вспотевшими ладонями. Поднимаю руку и стучу кулаком – громкий звук разносится под длинному коридору. В нос бьет запах свежей краски и новых ковров, и я озираюсь, не открылись ли другие двери. Раздается щелчок, и дверь широко распахивается. Я застала ее врасплох. Ханна стоит на пороге, приоткрыв рот, с кухонным полотенцем на руке.

– Мне нужно с тобой поговорить, – заявляю я, прежде чем она успевает отреагировать. – Это очень важно… Дело касается Сета.

Она рассматривает меня, сжав губы и наморщив лоб. Красивое лицо искажено тревогой, она бросает тревожный взгляд себе за спину, и тут до меня впервые доходит, насколько Ханна молода. Она же еще совсем девочка. В этом возрасте я только поступила учиться на медсестру. И влюбилась в Сета, искренне ему поверила. Как бы я отреагировала, если бы ко мне домой также заявилась Реджина? Примерно минуту Ханна раздумывает, что делать. Заставляю себя не смотреть на ее живот, не сводить взгляда с ее лица. Я ведь не хочу знать, верно? Вдруг я опоздала? Я себе не прощу.

Она разворачивается и уходит в квартиру, оставив дверь открытой. Я воспринимаю это как приглашение войти. Ханна направляется в гостиную, где стоит диван, который я видела в прошлом доме. Она смотрит на меня, сложив руки на груди. Ей явно не по себе. Я осторожно закрываю дверь и делаю несколько шагов в ее направлении. Вдоль стены стоят ряды нераспакованных, неподписанных коробок. Она переезжала в спешке. Через дверь спальни видна неубранная кровать со сваленным в кучу одеялом. Ищу привычные для себя признаки Сета: пару ботинок или стакан с водой, который он обычно ставит на прикроватную тумбочку. Но его привычек в доме Ханны я не знаю, они могут очень отличаться от знакомых мне. Подхожу ближе, и она поднимает испуганный взгляд.

– Как ты себя чувствуешь? – мягко спрашиваю я.

Ее рука машинально опускается на живот. Я прекрасно помню этот жест – ты всегда ощущаешь, что в твоем теле растет новая жизнь. В груди что-то расслабляется: облегчение. Она все еще беременна.

– Ханна, ты говорила, он тебя ударил. Это правда?

– Нет, это ты говорила, что он меня ударил, Четверг. Я пыталась объяснить, что это неправда, но ты меня не слышала.