Книга Верь мне - Энтони Капелла

Глядя на Лоренса, я думаю: невероятно, ведь он понятия не имеет, что я сейчас о нем думаю.

А еще – «Глиняная игра», в которой один актер изображает статую, а другой должен вылепить ее, двигая ее конечностями, регулируя выражение, чтобы показать определенную эмоцию, которой статуя не обладает. Няше в процессе ваяния достается слово «томная», и я удивляюсь, как могу изменить баланс ее тела простым толчком по плечу. Она как прекрасно сделанная машина – все в идеальном противовесе.

Что касается Лоренса, которого попросили изобразить слово «гордость», то я могу только поправить его плечи и приподнять подбородок, чтобы сделать его более внушительным. Я вижу, Няша улыбается тому, как нелепо он выглядит.

Лоренс улыбается девушке в ответ, и я понимаю – он подумал, что актриса с ним флиртует. Я чувствую гнев. Не из-за него, а из-за нее. Это последнее, что мне нужно. Девушка влюблена в моего партнера. Как будто все и так недостаточно сложно.

Наконец мы беремся за текст и изучаем персонажей. Меня привлекает загадочность Аполлонии, тем более что пьеса так и не раскрывает нам, о чем она думает. Но для репетиции подобный расклад невозможен: мне нужно знать, о чем она размышляет, иначе я не смогу убедительно ее сыграть

В той же степени она могла лгать самой себе. Обычно такие персонажи в пьесах – самые интересные. Кроме того, обман рано или поздно раскрывается.

– Я говорю себе, что хочу верить в его доброту, в то время как на самом деле меня привлекает его темнота, – объясняю я Эйдану. – Я как мотылек в пламени: убеждаю себя, что оно меня не сожжет, поскольку альтернатива – вырваться прочь – разочарует меня.

Он кивает.

– Это меня вполне устраивает.

Позже, когда я расскажу Патрику об этом, он спросит:

– Мы все-таки говорим о спектакле или о нас?

– Пьеса и есть мы. Поэтому, чтобы играть убедительнее, я должна знать правду о нас. Разве это не сексуально? Знать правду о ком-то. – Я колеблюсь. – Так что если ты все еще работаешь на полицию, ты должен мне об этом сказать.

– Клэр, – устало говорит Патрик, беря меня за руку. – Это моя вина. Я слишком рано заставил тебя приступать к роли. Пока ты еще слишком слаба. Еще не поздно отказаться. В конце концов, у тебя есть дублерша. Ты можешь отступить и позволить ей участвовать в спектакле.

– Я не слаба, – возражаю я. – Я полная противоположность слабости. Естественно, я не собираюсь отступать.

На моем еженедельном сеансе с доктором Феликсом специалист поднимает этот вопрос.

– Патрик позвонил мне. Он беспокоится о вас.

Я пожимаю плечами.

– Я знаю.

– Патрик полагает, что все ваши подозрения о его шпионаже – явный показатель нездоровья.

– Я знаю.

– А что вы сами думаете, Клэр?

– Я думаю, происходящее слишком сильно напоминает лозунг на старой футболке: «Это не паранойя, если они действительно хотят вас поймать». Вот я и пытаюсь решить, так ли это. Если окажется, что я ошибаюсь – я буду в порядке.

Доктор Феликс ждет, что я расскажу об этом подробнее. Когда я этого не делаю, он меняет направление разговора.

– Насколько я понимаю, перед вами стоит серьезная профессиональная задача.

– Спектакль? Да, конечно.

– Вполне возможно, что вы прервали режим доктора Бэннера немного раньше, чем вам настоятельно рекомендовали. Конечно, в то время я и понятия не имел, что вы окажетесь под таким давлением… Возможно, стоит подумать о возобновлении приема некоторых лекарств. Конечно, в гораздо меньшей дозировке.

Непрошеный вопрос возникает в моей голове: «Доктор Феликс тоже замешан в этой истории?»

Я качаю головой.

– Мне нужно прямо сейчас собраться с мыслями и, разумеется, очень не хотелось бы вновь ходить с прыщами.

– Хорошо, – говорит врач с беспокойством. – В таком случае, почему бы нам не исследовать подробно каждое ваше подозрение и подумать, сможем ли мы их снять?

75

Вечером я приношу Патрику извинения.

– Похоже, я просто увлеклась мыслью, что ты можешь мне лгать, но после разговора с доктором Феликсом поняла, что слишком остро реагировала.

– Значит, у нас все хорошо? У тебя больше не возникает такого чувства?

– Нет.

– Слава богу, Клэр. Ты заставила меня поволноваться.

Теперь, когда я разрядила обстановку, Патрик заметно расслабился. Мы рано ложимся и сразу начинаем заниматься сексом. Я не говорю, что собираюсь загладить свою вину, но делаю в постели все, что он любит. На самом деле это нравится всем мужчинам: вкусы Патрика ничем не отличаются от общепринятых. Я целую его с головы до ног, ублажая некоторое время, затем толкаю его вниз и забираюсь на Патрика сверху. Потом вдруг останавливаюсь.

– Патрик, – тихо говорю я, – я должна тебе кое-что сказать.

– Что именно? – говорит он, широко улыбаясь.

– Я устала держать это в секрете, – произношу я. – Я убила ее. Я убила Стеллу.

76

Бесконечную минуту он ошеломленно смотрит на меня.

– Что-что? – наконец, говорит Патрик хриплым от шока голосом. – Что ты такое несешь, Клэр?

– Мне нужны были деньги. Я была на мели. Джесс собиралась вышвырнуть меня из квартиры… нужно было платить за уроки актерского мастерства… Мы со Стеллой поспорили о том, как она могла бы тебя шантажировать. Потом, тем же вечером, я решила, что она должна заплатить мне намного больше, чем четыреста долларов.

Отель Лексингтон, коридор, ночь.

Стелла открывает дверь своего номера со стаканом в руке. Она шатается.

Стелла

Это ты. Девушка, которая не смогла обольстить моего мужа. Что тебе надо?

Я

Давайте-ка не будем обсуждать это здесь.

Отель Лексингтон, люкс на террасе

Я

Вы использовали меня, чтобы шантажировать мужа. Если бы он не был таким благородным парнем, то вы бы в этом преуспели, В любом случае, произошедшее делает меня соучастницей преступления. Я хочу еще две тысячи долларов.

Стелла

Или что?

Я

Или я все расскажу ему.

Стелла

Дурочка. Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься. Тебе лучше убраться отсюда, пока я не вызвала администратора.

Она подходит к телефону у кровати.

Я

Отойдите от телефона.

Женщина оборачивается и видит, что я наставила на нее пистолет Джесс.