Книга Ее чудовище - Купава Огинская

Тишина ушла неожиданно, разодранная на части чужим упрямством, темнота просто отступила. Я все еще видела ее подрагивающие края, готовые сомкнуться в любое мгновение. И слышала свой сорванный голос.

— Ба-барон…

— Здесь я, здесь, — ворчливо ответил он.

— Где…

Я лежала в дорогой ванне, все еще в доме семьи Юдас.

— Почему я в воде?

— За все существование мира не придумали лучшего магического проводника.

Холодная вода прогоняла посмертное онемение, я чувствовала, как меня бьет озноб, и почему-то радовалась ему. Резкий запах крови заполнил мои легкие, когда Барон небрежно полоснул себя по запястью.

— У нас мало времени, — быстро проговорил он. — Долго удерживать тебя я не смогу, тебе нужен якорь, чтобы закрепиться в этом мире самой.

Он сунул мне под нос окровавленную кисть, я отшатнулась, быстро отвернулась, отчего шея заныла, и плотно сжала губы. Барон мазнул меня раной по щеке, оставив на коже кровавый след.

Несколько капель упали в воду и неторопливо растеклись нестрашными розоватыми пятнами. Через несколько мгновений пропали и они.

Барон ругнулся, стер мокрой ладонью разводы с моей щеки.

— Пей, если хочешь жить!

— Почему кровь? — пробормотала я. — Почему все время кровь?

— Это жизнь, — раздраженно проворчал он. — Пей, мне еще нужно нас связать. Ну!

Сопротивляться такому напору было невозможно, и я подчинилась. С трудом давя тошноту, сделала несколько глотков и отстранилась, зажав рот ладонью.

Кровь рвалась наружу… вместе с моим завтраком.

— Молодец, — сдержанно похвалил меня Барон и полоснул по запястью моей руки острым ножом, пока я боролась с тошнотой и не совсем понимала, что происходит. Боли почти не было.

На свою кровь я смотрела без удивления. Она была светлее, чем кровь Барона, я бы даже сказала – водянистее, и не имела в себе странных искорок. Обычная человеческая кровь.

— Зачем вы ее пьете? — глухо спросила я, все еще зажимая рот.

Оторвавшись от моего запястья, он вытер рот рукавом рубашки и буднично сообщил:

— Спасаю тебе жизнь.

— А… — Темнота отступала, края ее сдвигались все дальше и дальше, и все, что я смогла сказать, было сдавленное «спасибо».

Барону потребовалось еще несколько минут, за которые меня окончательно спасли, перебинтовали мою рану и гордо продемонстрировали свое совершенно целое запястье в ответ на мою заботу.

— Скоро и ты так сможешь, — пообещал он. — Только прошу, не зови себя Рассветным Охотником или как-то еще, побереги мои нервы.

Из ванны я тоже выбиралась с помощью Барона и только благодаря ему не растянулась на полу.

На плечи мне был наброшен огромный, явно мужской халат.

— Я теперь не умру?

— У тебя нет для этого никаких причин.

— А леди Юдас?

— Жалко ее? — подозрительно спросил Барон.

— Из-за нее умерла Мисси, — мрачно напомнила я.

В комнате, за дверью, где все еще находились стражники и леди Юдас, опять что-то происходило.

— Капитан! — Нервозно-громкий голос стражника заставил меня прислушаться. — Мы проверили дом Делви.

— И? – утомленно спросил Санхел, не ожидая хороших вестей.

— Они все мертвы, капитан. Констебля Пасли укусила старая кухарка Мэвс. И… вызывать Идру?

Вслед за вопросом воцарилась неуверенная тишина. Санхел сомневался.

Барон ругнулся, усадил меня на край ванны, строго велел сидеть и приходить в себя и поспешил в спальню, раздавать указания.

Я, естественно, не послушалась и прокралась к двери, привалившись к косяку и опасливо из-за него выглядывая.

— Разумеется, вызывать, — раздраженно ответил за капитана Барон. — Их уже давно пора упокоить. Проявите уважение к первым жертвам проклятия.

— Что?

— Все, кто находился достаточно близко к центру творимого ритуала, умерли мгновенно. Особенность проклятия. — Барон кивнул на постель, где сохранились очертания тела умертвия. — Центр проклятия — первого проклятого – принято держать рядом с собой. Простейшая предосторожность. Проклятия разносят другие умертвия.

— Но Делви вместе с прислугой были заперты в доме, — напомнил капитан. — Супруг леди Юдас и все их работники находились в подвале. Кто…

Санхел оборвал себя на полуслове, подошел к окну и безнадежно сказал:

— Парк.

Следом за неожиданным озарением последовало еще несколько мгновений тишины.

Все это время я пряталась в ванной, пока Санхел не спросил:

— Что вы сделали с Шеллой?

Барон совершенно точно вознамерился проигнорировать этот вопрос. Я это по непозволительно затянувшейся тишине, последовавшей за вопросом, поняла.

И вышла сама.

— Цела, жива и даже, кажется, здорова, — смущенно призналась я, чувствуя себя неуютно под шокированными взглядами. — Что?

— Вы были мертвы, — пояснил Санхел всеобщее потрясение.

— Ну… — Я повела плечами. Тело все еще было вялым и скованным, но смертельный холод, вгрызавшийся в кости и порой касавшийся сердца, исчез. — Мертвой я себя совсем не чувствую.

Капитан кивнул. Еще несколько секунд он смотрел на меня, словно хотел подойти и потрогать. Будто не до конца верил в мою реальность и желал убедиться во всем лично.

Но вместо этого обратился к Барону, решив не испытывать судьбу и верить своим глазам.

— Как вы ее спасли? — спросил капитан. — Сможете сделать то же для остальных пострадавших?

— Не смогу, — не раздумывая, ответил Барон. Засунув руки в карманы брюк, он снисходительно смотрел на Санхела. — Я не готов делить свою жизнь с этим городом.

Кто-то из стражников хотел возмутиться, но не решался. По счастливому стечению обстоятельств ни у одного из находившихся в этой комнате людей родные не попали под действие проклятия. В противном случае едва ли слова Барона были бы восприняты так кротко.

Стражники молчали. Каждый из них вспомнил, что это еще не конец. И им предстоит самое сложное: им предстоит узнать, сколько проклятых не пережили разрушение проклятия.

— Придется новое кладбище сооружать, — озабоченно, с ужасом в глазах проговорил констебль, случайно озвучив свои мысли.

— В былые времена люди сжигали своих умерших. Подумайте, не стоит ли вспомнить старые традиции. А мы, пожалуй, пойдем. Оставляю на вас заботу об этой… — Барон нахмурился, глядя на леди Юдас. — К слову, что ее ждет?

— За преступление, подобное этому, существует лишь одно наказание, — спокойно сказал Санхел. — Казнь.