Книга Ремесло Небожителей - Игорь Вереснев

Трупы убитых полетели вниз, в густые заросли жасмина. Дорога на серединный ярус была свободна.

Едва Ламавин увидел Небожителя, как вновь струхнул. Да к такому и подойти боязно, не то что… Постарался взять себя в руки: раз Госфен говорит, что никакие это не демоны и не чародеи, а обычные люди, секретным ремеслом владеющие, то так оно и есть. С чего бы старику врать? И уж тем более не станет врать своему давнему приятелю Трай. Главное, хитрую кнопку, что эфирный шлем убирает, на запястье найти, а что затем делать – понятно. Хлопнуть Небожителя по башке, чтобы чувств лишился, уложить под друзу, вытащить из мозгов всё, что там есть, и прочитать шифры. Как именно из друзы можно читать, Ламавин до конца не понял, но это и не важно. К тому времени рядом будет господин Бед-Дуар, уж он как-нибудь разберётся.

Но чем дальше их несла самодвижущаяся мостовая, тем меньше вся эта затея, такая простая и понятная внизу, Ламавину нравилась. Получается, самую трудную и опасную часть плана взвалили на его шею. Много ли доблести надобно, чтобы переодеться блюстителем и тайком пробраться на серединный ярус? Или чтобы сбежать из садика и опустить вниз лифт? То ли дело Небожителя скрутить. Ну ничего, утешал он себя, когда дело до делёжки дойдёт, он им скажет, кому сколько причитается по справедливости!

В которую именно залу их завели, Ламавин не заметил, слишком занят был: примеривался к темечку стоящего в двух шагах перед ним Небожителя. Повезло, что росточком тот невысок и на вид хлипок. А с залой – не важно, после разберёмся! Госфен обещал, что тут заблудиться нельзя: куда ни пойдёшь, всё одно либо в лестницу, либо в лифтовую колонну упрёшься. На лестнице – Бед-Дуар, у лифта – Трай, нет, не заблудимся!

Небожитель повёл Фальнара за ширму, и Ламавин, не дожидаясь приглашения, улёгся на кушетку. Поворочался, пристраиваясь поудобней. Потом протянул руку, нащупал пластину у изголовья, взвесил. Тяжёленькая. Если такой в голову тюкнуть, то одного удара достаточно будет. А ленточка квёлая совсем, оборвать ничего не стоит.

Мысль приспособить золотую пластину под кастет Ламавину понравилась. Теперь он не чувствовал себя безоружным. Кастет в умелой руке – незаменимая вещь! Он перевернулся на пузо, чтобы лучше его рассмотреть…

– Ляг на спину и ничего не трогай! – рявкнули над самым ухом.

Ламавин дёрнулся от неожиданности. Небожитель сумел подойти совершенно беззвучно и теперь стоял у кушетки. На миг подумалось, что он и мысли услышал. Решимость опять отступила, наставления Трая и Госфена больше не казались убедительными. Ламавин послушно подчинился.

Небожитель опустил пластину ему на лоб, задев кожу серебристо-блестящей перчаткой. Ламавин вздрогнул.

– Да что ты дёрганый такой? Вроде не первый раз у нас?

В голосе Небожителя звучала снисходительная насмешка, и был он… Да, изменённый эфирным шлемом голос звучал металлически, но в то же время чересчур звонко. Женский! – внезапно пришла догадка. Это же баба, точно! Как он сразу не сообразил? И рост соответствующий. Ламавину стало стыдно за собственную трусость. Что он, такой здоровяк, с бабой не справится? Пусть она хоть три раза Небожительница!

Женщина – в том, что это женщина, Ламавин более не сомневался – потянулась к тумбе за изголовьем. Пора! Он вскинул правую руку, схватил пластину, левой вцепился в запястье Небожительницы. Удержать за рукав струящегося костюма было невозможно, но перчатка – другое дело.

Небожительница попыталась вырваться, но Ламавин держал крепко. Вскочил с кушетки, занёс руку…

– Пусти! Тебе жить надоело?

Вместо ответа он саданул её пластиной по голове. Но эфирный шлем оставался на месте, удара не получилось. Руку оттолкнуло назад, едва не вывернуло в суставе. Ламавин взвыл и рассвирепел не на шутку. Сжал что было мочи запястье женщины. Где эта кнопка, леший её забирай?!

Под безымянным пальцем тихо щёлкнуло, эфирный шлем исчез. Женщина взвизгнула, попыталась прикрыться свободной рукой. В тёмно-карих глазах пылал ужас.

– Получай, тварь!

– Нет!!!

Рука с кастетом остановилась, не долетев самую малость до лица. Потому что Ламавин не смог ударить в это лицо – лицо Кветтины.

Женщина опустила руку, покачала головой:

– Не надо меня бить. Чего ты хочешь, золота? Сколько?

Ламавин продолжал сжимать пластину в занесённой руке. Он не знал, что делать. Он так до конца и не поверил рассказу Трая о том, что Небожители украли обличье Кветтины, потому оказался не готов увидеть его здесь. На всякий случай буркнул:

– Откупиться не выйдет, тварь. Не хватит у вас золота, чтоб от меня откупиться!

– Откуда ты знаешь, хватит или нет? – Страх постепенно улетучивался из голоса женщины. – А если не золота, тогда чего тебе нужно?

Ламавин решился. В конце концов ему поручено не рожу расквасить этой стерве, а тайные шифры узнать. Бабу бить не обязательно, чтобы подчинилась, достаточно припугнуть.

– Ляжешь на моё место, – распорядился. – Поглядим, что за секреты у тебя в башке.

– И как ты «глядеть» собираешься?

– Известно как. Думаешь, никто про ваши камешки не знает? – Он дёрнул её за руку, заставляя шагнуть к кушетке. – Хватит болтать, ложись!

Женщина не пыталась сопротивляться, легла. Ламавин опустил пластину на её лоб.

– Ты провод оторвал. – Небожительница скривила губы в усмешке. – Дай, поправлю.

Страха ни в глазах, ни в голосе у неё более не было. Зато Ламавину сделалось страшно. Пожалуй, следовало её пристукнуть. Ну, и сейчас не поздно…

Поздно.

Ламавин понял это минуту спустя, когда боль чуть отпустила и чернота в глазах начала рассеиваться. Он лежал, скрючившись на полу, а женщина сидела на кушетке и рассматривала его с такой брезгливой миной на лице, словно видела полураздавленную жабу. Именно полураздавленной жабой Ламавин себя и ощущал. Чем это его приложили? Небожительница сжимала в руке маленькую металлическую трубку с рукоятью, больше похожую на детскую игрушку, а не на оружие. Неужто этой штуковиной?

Он попытался приподняться, и женщина тут же навела на него трубку:

– Не дёргайся, а то больно сделаю! Рассказывай, что вы задумали. Где твои сообщники?

Ламавин затравленно втянул голову в плечи. Если бы его жирному телу добавить проворности, он бы прыгнул на эту стерву, врезал в зубы, превратил смазливое личико в кровавое месиво! О том, что прежде обличье принадлежало Кветтине, он уже напрочь забыл.

– Так что? Я не слышу!

Палец женщины едва заметно шевельнулся. Сухо хрустнуло, с торца трубки слетела крошечная молния, впилась Ламавину в руку. Вторая попала в ногу, третья… Небожительница не соврала, он взвыл от нестерпимой, сводящей судорогами боли.

– Не слышу?!

Терпеть мочи не было. Захлёбываясь соплями и слезами, Ламавин принялся рассказывать.