Книга Великая Парагвайская война - Вячеслав Кондратьев

Оставшиеся на поле Акосты осознавали, что их обрекли на смерть, но их вера в вождя и в свое великое предназначение была столь крепка, что они с готовностью приняли эту участь. Перед боем многие мальчики нарисовали сажей у себя на лицах усы и бороды, чтобы издалека казаться взрослыми и производить впечатление на противника. Часть из них была вооружена пиками, другие сжимали в худых руках деревянные учебные ружья с приделанными штыками. Настоящие мушкеты были лишь у взрослых солдат.

Утром 16 августа Кабальеро получил доклад о приближении с запада длинной воинской колонны. Генерал приказал занять оборону на восточном берегу Июкири. Чтобы задержать неприятеля и на время укрыть свое войско от вражеских глаз, он распорядился поджечь сухую траву на противоположном берегу.

В ответ на это принц, потеряв врага из виду и опасаясь, что он опять сбежит, приказал атаковать с ходу, без артподготовки. В атаке, которую возглавил генерал Васко Алвеш Перейро, участвовали только бразильцы. Аргентинцы и уругвайцы оставались в резерве. Все бразильские пехотинцы, в отличие от парагвайцев, были обуты в сапоги или ботинки, а потому горящая трава и тлеющий дерн их не пугали.

Парагвайская пушка кустарного изготовления. Таким оружием приходилось воевать парагвайцам на заключительном этапе Великой войны, после утраты нормальной артиллерии

Дойдя до реки, бразильцы попали под обстрел из ружей и пушек. Огонь был довольно метким, тем не менее, солдаты преодолели водную преграду. Однако на противоположном берегу их сразу контратаковали ветераны шестого батальона при поддержке множества юных бойцов. После короткой схватки бразильцы откатились назад, бросив убитых и унося раненых, но этот успех обошелся парагвайцам в полсотни погибших, среди которых был и команданте Франко.

Увидев, что атака отбита, Гастон в запале вскочил в седло, намереваясь тотчас же атаковать вновь и лично повести за собой солдат. Однако его буквально силой задержали офицеры свиты, схватив коня под уздцы и с трудом уговорив не рисковать. После гибели генерала Мена Барето им не хотелось в аналогичной ситуации терять еще и главкома.

Немного остыв, принц дал команду установить напротив парагвайских позиций две батареи и, как только дым немного рассеется, начать обстрел. Ответного огня он не опасался, так как его нарезные пушки стреляли гораздо дальше, чем парагвайские гладкостволки. Одновременно он послал четвертую кавалерийскую бригаду полковника Иполито Рибейро в обход, чтобы она форсировала реку вне досягаемости парагвайского оружия, а потом нанесла фланговый удар.

К середине дня трава выгорела, а дым отнесло ветром. Бразильские артиллеристы из двадцати орудий открыли прицельный огонь по парагвайцам, которым негде было укрыться. Солдаты легли на землю, но это не спасало от шрапнели. Тем временем конница Рибейро форсировала Июкири примерно в двух километрах к югу от парагвайского лагеря. Взяв пики наперевес, всадники быстрым аллюром поскакали на врага.

Кабальеро поднял своих солдат и попытался построить их в каре, но неопытные и слабо обученные бойцы замешкались, а некоторые, видя летящую на них конную лаву, бросились врассыпную. Вместо ощетинившегося штыками квадрата, бразильцев встретила рыхлая толпа, которую всадники легко пробили насквозь, а потом принялись рубить всех, кто попадался под руку, не разбирая, – мужчина это, женщина или ребенок.

Вскоре к беспощадному избиению присоединилась бразильская пехота, вторично перешедшая реку. Парагвайцы храбро, но неумело отбивались штыками и копьями, либо пытались спасаться бегством, но мало кому это удалось, так как бразильцы преследовали убегавших. Лишь немногие, в том числе генерал Кабальеро, которому по должности полагалась лошадь, сумели покинуть поле битвы. Таким образом, отважный полководец в третий раз спас свою жизнь, бросив остатки вверенной ему армии.

В описании дальнейших событий бразильские и парагвайские источники снова радикально противоречат друг другу. Парагвайцы заявляют, что уцелевшие бойцы Кабальеро спрятались в густых зарослях деревьев и кустарника, росших по краям поля Акосты, а бразильцы подожгли эти заросли, зная, что там, в основном, укрываются женщины и дети. В результате сотни человек задохнулись в дыму или сгорели заживо.

Бразильцы же утверждают, что ничего подобного они не делали, а все жертвы сражения погибли от ружейно-артиллерийского огня, либо – в рукопашной. Как бы там ни было, а соотношение потерь не оставляет сомнений в том, что бразильские солдаты в ходе боя начисто забыли о гуманности.

Современный парагвайский рисунок, изображающий героических защитников позиции на поле Акосты

Армия принца, согласно официальным данным, потеряла всего 46 человек убитыми и 259 – ранеными, парагвайцев же погибло от двух до трех тысяч, точно их потери никто не считал. Еще 1200 солдат и офицеров попали в плен. Бразильцам достались все парагвайские пушки и 42 повозки, в том числе богато украшенная карета Лопеса, которой он редко пользовался, предпочитая седло.

На закате Гастон Орлеанский проехал по полю битвы, усеянному тысячами изрубленных, исколотых штыками и разорванных шрапнелью детских тел. По воспоминаниям одного из его адъютантов, капитана Альфредо Тауная, принц был потрясен увиденным. Он сидел на коне, сгорбившись, ни с кем не разговаривал и лишь время от времени что-то невнятно бормотал. Принц был глуховат, возможно, он думал, что говорит про себя, но ехавший рядом Таунай услышал его, разобрав две фразы: «Боже, ради чего все это?» и «Зачем я здесь?»

Немного отвлекаясь от повествования, стоит отметить, что в 1948 году парагвайцы официально провозгласили дату битвы на поле Акосты «Днем детей» (Dia de los Ninos) и ежегодно отмечают этот «праздник», делая акцент не на ужасе и трагизме произошедшего, а на героизме, патриотизме и самоотверженности юных солдат. Наивысшего подъема жертвенный культ Акоста Ню достиг при очередном диктаторе Альфредо Стресснере, правившем с 1954 по 1989 год, но и сейчас «День детей» регулярно отмечается настолько широко, насколько может себе позволить относительно небольшая и небогатая страна.

Парагвайских мальчиков учат тому, что при необходимости каждый из них должен радостно и без колебаний отдать жизнь за родину, как это сделали тысячи детей полтора века назад. А символами подобного воспитания являются проводимые 16 августа массовые шествия с государственными флагами, театрализованные представления и парады школьников в военной форме времен Великой войны.

Когда диктатура Стресснера ушла в прошлое, некоторые парагвайцы, пользуясь наступившей свободой слова, начали обвинять Лопеса в том, что он фактически прикрылся детьми, хладнокровно послав их на смерть, чтобы отсрочить ставший уже очевидным и неизбежным крах своего режима. Они также говорят о неуместности празднования даты, которая, по здравому рассуждению, должна стать днем национального траура.