Книга Игра не на жизнь. Проходная пешка - Наталия Курсанина

«Тауэр!» — чуть не закричала я вслух, когда вторая стрела оцарапала мне плечо. Кому-то уж больно не хотелось оставлять меня в живых. В такой ситуации главное не застыть столбом, хотя все тело от страха цепенеет и боится сделать лишний вздох. Забудь обо всем, просто двигайся! Как?! Да как хочешь! Пляши, прыгай, кувыркайся! Только не стой столбом!

Еще две стрелы с разных направлений ударили в землю рядом с моей ногой, но я уже кувыркнулась и тут же подпрыгнула. Эх, маятник бы раскачать! Но для этого надо хотя бы видеть, откуда стреляют. А если не знаешь, с какого направления вылетит следующая стрела, то маятник не поможет. Оборот, кувырок! Боги, да я им что, клоун?!

Время замирает. И в этой вселенской паузе я вижу стрелу, летящую прямо мне в лицо. Медленно, очень медленно. И самое страшное, что я понимаю, что мне от нее не уйти. Тело будто в воде — неторопливо заканчивает предыдущее движение, чтобы моя голова оказалась как раз в точке пересечения наших траекторий. Как глупо… Вот так видеть свою смерть и осознавать, что ничего уже сделать не можешь…

И в тот момент, когда я уже смирилась со смертью, между ней и мной прыгнул размытый силуэт, и вот мы уже катимся по опавшей листве. Вдвоем. Я оказываюсь снизу, а на мне лежит тяжелое, хрипло дышащее тело. Не мертвое — и ладно. Не хотелось бы менять чужую жизнь на свою. И так уже из-за меня горы трупов. «Предрешено», — сказал Изначальный. Нет, не могу я в это поверить! Даже если есть где-то безликая старуха Судьба, и даже если все наши деяния — это давно прописанные строчки в ее книге — все равно я не смогу с этим смириться. Смерть детей из моего мира тоже была предрешена? Бред!

Пытаюсь высвободиться из стальных объятий мужчины. В любом другом случае мне даже было бы приятно вот так полежать в кольце сильных рук, но не надо забывать, что бой еще не кончился. Мужчина сжимает меня крепче, прикрывая собой и не давая даже вздохнуть.

— Отпусти! — задыхаясь, шепчу я и поднимаю голову.

На меня смотрят ярко-зеленые глаза. Чужие. Я не знаю этого скайля! Никогда не видела! Но то, что он не из тех, с которыми я шла — это точно! У тех скайлей густые пышные волосы прикрывают уши так, что видны только кончики, а у этого они заплетены в косы, чтобы выставить на всеобщее обозрение нагло торчащие уши. Эльф смотрит на меня каким-то долгим и изучающим взглядом, а потом улыбается. Чуть криво, сдержанно, но эта улыбка говорит сама за себя — это друг. Те скайли за все время нашего общения даже не попытались изобразить приветливость на своих спесивых мордах.

Возле нас шаги.

— Исилинэн?

— Все хорошо, Лэйдэрин! Тауэриэль, она не ранена…

Тауэр? Я все-таки дергаюсь, вырываясь из-под навалившегося тела, и встречаюсь глазами с Тауэром. Он присаживается и обнимает меня.

«Я рад», — как всегда чересчур сдержан в выражении эмоций. Даже слишком.

— Исилинэн!

Вскрик рвет радость от встречи. Я резко оборачиваюсь и вижу, как эльф безвольно заваливается на спину.

— Нет! — слышу я свой крик. — Нет!

На глаза наворачиваются непрошеные слезы. Я знаю этого эльфа всего чуть-чуть, а уже больно его терять. Почему? Ответ один — он спас мне жизнь, ничего не требуя и не прося. Просто спас… без условий.

— Я удержу его, Тауэр… — говорю я сквозь вхлип, — спаси его…

А дальше бьющаяся о пальцы нить — раскаленная, непослушная. Теплые руки на моих плечах… слезы, текущие по лицу и капающие — не вытереть… Другие эльфы с торчащими ушами переворачивают Исилинэна, разрезают рубаху, тело, достают обломок стрелы с наконечником… кровь… совсем как тогда…

«Тауэр, скажи, — мне почему-то очень надо это знать именно сейчас, — скажи, вы бы убили детей?»

Он понял, что я хотела сказать. Ладони сжали мои плечи, отдавая мне свое тепло и уверенность.

«Нет, Ника… никогда, — и через долгую, очень долгую паузу в два удара сердца: — Даже если бы мы потеряли Изначального».

«Почему же вас не было тогда?»

«Скайль-т-тэйли хотели все сделать сами, не попросив помощи у других родов».

Значит, ничего не было предрешено! Смерть детей на совести скайль-т-тэйлей и только их одних! Предопределенность касалась только ключевых моментов — моего попадания в этот мир, встречи с Рандиром и осады замка — все остальное могло варьироваться. Могло изменяться в зависимости от наших действий и желаний. И не только от наших…

— Убейте их всех! — попросила я. — Убейте скайль-т-тэйлей! Я не хочу, чтобы они ходили по этой земле! Пусть заплатят за свои желания!

«Не беспокойся, Ника, скайль-т-тэйли уже заплатили. Их ложь их же убила…»

«…вашими стрелами!»

«Может, и так», — согласился Тауэр.

Нить жизни Исилинэна в моих руках уже не билась, а равномерно пульсировала и не пыталась рваться. Теперь можно отпускать. Цвет лица Исилинэна был еще белый, но уже не такой мертвенный, как в начале. Кровь остановили, рану перевязали, и теперь в моих услугах раненый не нуждался. Целитель из меня все равно никакой.

~~~

Шатаясь от усталости и опираясь на руку Тауэра, я вышла на тропинку. Из живых скайлей остались только одна женщина и дедок, по-прежнему стоящие возле Изначального. Вокруг них молча образовали круг нападавшие. Но они не спешили расправиться с единственно выжившими, будто ждали приказа. Агрессию они тоже не показывали — просто стояли и ждали. Сколько минут продолжалось это противостояние, я не поняла, но миг, когда достигшее высшей точки напряжение прорвалось, почувствовала за доли секунды до самого действия. Женщина с криком «Будьте вы прокляты, тахл-элары!» кинулась вперед, занося акинак, в это же мгновение дедок попытался всадить свой кинжал в живот ребенку. Стрела пропела, воткнувшись в глаз старика, всего сантиметр не дотянувшегося до Изначального. Женщину подпустили ближе и молча насадили сразу на два клинка. Видно, на нее стрелы расходовать не захотели.

Миг — и все кончилось. Оставалось еще одно незавершенное дело. Мое.

Я подошла к Изначальному. Он не боялся, не сжимался — ему-то как раз ничего не грозило, кроме кинжала сумасшедшего старика. Мы были разного роста, и чтобы смотреть Изначальному в глаза, мне пришлось стать на колено.

— Я бы хотела тебя ненавидеть… — наконец я смогу сказать ему все, что так долго копилось в моей душе. — Но не могу. Из-за тебя погибли люди, дети… чужие этому миру дети… Для того, чтобы ты родился. Скажи, это было нужно? Неужели нельзя было по-другому?

В его глазах промелькнуло удивление. Маленькая ладошка неуверенно потянулась к моему лицу, я не стала отодвигаться и позволила коснуться своего лба. И будто опять попала под свинцовое низкое небо, порывы ветра сбивали с ног, полотнища палаток рвались надутыми парусами, разбросанные вещи, сломанные куклы — люди, Док, стоящий посредине солнечной поляны с красными по локоть руками… Сердце снова сжалось, его место заняла вязкая тяжелая боль. «Смотри… — попросила я. — Смотри и скажи мне, это было надо?»