Книга Дело о светящихся пальцах - Эрл Стенли Гарднер

– Прошу прощения, – скромно промолвил Гамильтон Бергер.

– Перекрестный допрос, судя по всему, – продолжил судьяХовисон, – займет весьма значительный период времени, и поскольку мы и такпревысили отведенное нам время, то суд объявляет перерыв до десяти часов утраследующего дня. Напоминаю членам жюри, что в это время не следует обсуждатьданное дело между собой или с другими и не разрешать обсуждать данное дело всвоем присутствии. Вы не должны формулировать или выражать мнение относительновиновности или невиновности подзащитной до тех пор, пока дело не будетпредставлено вам в законченном виде. Подзащитная будет вновь взята под стражу.Суд откладывает заседание до завтрашнего утра, до десяти часов.

Судья Ховисон покинул зал заседаний, и одновременно в залевозник гул голосов. Мейсон повернулся к Виктории Брэкстон:

– Вы дотрагивались до шкатулки с драгоценностями?

– Да. Мне было любопытно. Я спросила о ней Натана. Он провелменя вниз и открыл секретер. Когда мы возвращались наверх, он оставил ее насекретере. В то время я одна касалась шкатулки, другие это сделали позже.

– Кто – другие?

– Как же, это Джим и Джорджиана.

– Вы видели, как они дотрагивались до шкатулки?

– Нет, но когда они спустились вниз, Джорджиана спросиламеня, почему шкатулка с драгоценностями Элизабет Бейн не заперта. Поэтому еслиони видели ее, то должны были дотронуться до нее. Джорджиана любопытна доневозможности.

– А Натан Бейн дотрагивался до нее, когда он передавал еевам, не так ли?

– Как же, конечно. Я об этом не подумала.

– А кто положил ее снова в секретер? Он?

– Думаю, экономка.

– Словом, старая как мир история, – саркастически заметилМейсон. – Каждый в доме дотрагивался до шкатулки, все подходили к секретеру, ноокружного прокурора все это мало волнует, так как ему нужно во что бы то нистало доказать вашу виновность. И он сознательно накручивает перед перерывомэмоции до кульминационной точки, с тем чтобы ощущение вашей виновностисохранилось у присяжных до завтрашнего заседания. Как бы ни призывал судьяХовисон к объективности, это ощущение останется. Впрочем, так происходит всегда,когда доказательством по делу является флюоресцентный порошок. Случай выглядиттаким драматичным, светящиеся кончики пальцев так убедительны, что все теряютразум. Скажите, а не мог ли Натан Бейн открыть дверь спальни жены, взятьтаблетки с блюдца и подложить отравленные?

– Нет… не думаю, по крайней мере, не в моем присутствии.

– Блюдце находилось рядом с дверью?

– Да. Если бы он открывал дверь и заглядывал, он мог быподменить, но он не заглядывал. Но не мог ли он подменить их, когда они были уНелли Конуэй в том пузырьке?

– Не забивайте себе голову этим, – прервал ее Мейсон, – яуже думал о такой вероятности и постараюсь раскрутить эту гипотезу приперекрестном допросе Бейна. Именно сейчас я хочу получить от вас ответ на одинконкретный вопрос: не мог ли Натан Бейн подменить таблетки после того, какНелли Конуэй при вас положила их на блюдце рядом с кроватью вашей сестры?

– Нет, это невозможно.

– А когда вы дотрагивались до шкатулки и прикоснулись, такимобразом, к флюоресцентному порошку?

– Это было около пятнадцати минут четвертого утра. Мы сели всамолет в 1.45 и добрались домой около половины третьего ночи.

– И вы сразу же пошли в комнату Элизабет?

– Совершенно верно.

– Все трое?

– Да.

– Не вешайте носа, – приободрил ее Мейсон, когда заместительшерифа взял ее за руку.

– Не беспокойтесь, – ответила она и направилась заполицейским к выходу для арестованных.

Джим Брэкстон и его жена ожидали Мейсона у барьера,отделяющего адвокатов и служащих суда от остальной части зала.

Джорджиана первой начала разговор.

– Этот грязный лицемер, – затараторила она, – сидит там сневинным видом и, что еще хуже, уходит с таким же видом. Я говорила вам, мистерМейсон, он… гадина, жирная, мерзкая гадина! Вот кто он такой – гадина.

– Успокойтесь, – сказал Мейсон. – Не стоит так волноваться –это поднимает кровяное давление.

– Сидит там и лжет, чтобы выкарабкаться. Он сговорился сэтой Нелли Конуэй, и они оба рассказывают басни присяжным, стремясь внушить,что только Викки могла вручить это лекарство. Мистер Мейсон, вы просто обязанычто-то сделать, не дать им ускользнуть от ответственности.

– Я сделаю все, что в моих силах, – заверил Мейсон.

– Мы все знаем, кто убил Элизабет. Натан Бейн – вот кто, ион с этой ведьмой Конуэй состряпал версию, которая на бумаге выглядит без сучкаи задоринки и способна усыпить подозрения членов жюри. Мистер Мейсон, мы-тознаем настоящего Натана Бейна, он вовсе не такая невинная овечка, какойстарается прикинуться. Он довольно-таки неглуп, эгоистичен, хитер, невероятнохитер, но умеет притвориться и так поговорить с людьми, что им кажется, что онискренне говорит о самом задушевном, скрытом глубоко в сердце, что он обнажаетсвои самые сокровенные думы. А в действительности его самые что ни на естьзаветные мысли так же непроницаемы и черны, как… как чернила в чернильнице.

– Однажды я полностью вывернул его наизнанку, – сказалМейсон. – Возможно, я сумею сделать это и на сей раз, но сейчас его весьмапрофессионально натаскали.

– Вот в чем фокус, – сказала она, – он сам подготовилокружного прокурора. Они вместе разыгрывают большое шоу.

– Разумеется, он подыгрывает, но представлять это сговором,по-моему, слишком, – вставил Мейсон.

– Разве вы не могли выразить протест по поводу всей этойлицемерной чепухи? – скромно вступил в разговор ее супруг.

– Конечно, мог, – ответил Мейсон, – но я хотел, чтобы ониразговорились. Чем больше этой чепухи он навешивает на присяжных, тем шире уменя диапазон действий при перекрестном допросе. Чем больше бы я импрепятствовал, тем больше присяжные подозревали бы, что мы боимся полногообнародования всех фактов по этому делу.

– Не слишком полагайтесь на перекрестный допрос с окружнымпрокурором, – порекомендовала Джорджиана. – Он к этому приготовился. Они,видно, столько репетировали друг с другом этот допрос, что даже чуть-чутьперебарщивают. Словом, два сапога – пара, я имею в виду, рыбак рыбака видитиздалека. Просто какой-то актерский дуэт. Если бы вы знали, каков Натан вдействительности, а затем взглянули на него в свидетельской ложе, вы по-другомуоценили бы его.

– Хорошо, – ободряюще заключил Мейсон, – возможно, мывыведем его на чистую воду перед присяжными.