Книга Одиночество простых чисел - Паоло Джордано

Взгляд ее упал на кастрюлю с горсткой риса на дне. Она так и простояла на конфорке несколько недель, с того самого дня, когда ушел Фабио. Аличе вылила из кастрюли остатки воды и подумала почему-то, что сквозь воду зерна казались крупнее…

Чайник вскипел. Она опустила в чашку пакетик чая и залила кипятком, добавила две ложки сахара и вернулась в гостиную.

Рука Маттиа лежала на груди, слегка вздымавшейся от ровного дыхания. Глаза закрыты, кожа разгладилась, лицо спокойное.

Аличе поставила чашку на стеклянный столик и, не отрывая взгляда от Маттиа, опустилась в кресло. В комнате стояла полная тишина. Мысли ее постепенно пришли в порядок, сердце уже не билось так часто. Перед ней лежал человек, которого она когда-то хорошо знала, но который теперь был совсем другим. Ей была известна его история, и, возможно, поэтому она обратила внимание на ту девушку из больницы. Они и в самом деле похожи… очень похожи, но назвать ее точной копией Маттиа она не решилась бы. Так стоит ли говорить ему обо все этом? Маттиа выстроил свою жизнь у опасной пропасти, на почве, расходящейся под ногами, и все же добился успеха. Так стоит ли разрушать все это из-за случайного сходства, зыбкого и неопределенного, как воспоминание о воспоминании?

Но все же это был тот самый Маттиа, который когда-то заслонил для нее весь остальной мир… Она искала его, потому что он был нужен ей, потому что с того вечера, когда они расстались, ее собственная жизнь скользнула в какую-то раковину да так и оставалась там, за плотно замкнутыми створками. Маттиа оказался в центре сложного, запутанного с годами клубка, который поместился в центре ее души. И если существовал еще способ распутать его, ослабить натяжение, то только один — привлечь к себе эту темноволосую голову, забитую формулами и цифрами… и бесконечным одиночеством, которое сам Маттиа преодолеть был не в силах.

Аличе почувствовала, что сейчас что-то должно произойти, завершиться, подойти к концу, но к какому именно концу, она не знала. Она почувствовала это всем своим существом, даже больной ногой, которая обычно ничего не ощущала.

Она легко поднялась с кресла, не задумываясь о том, вправе ли так поступить, наклонилась к Маттиа и поцеловала его в губы. Всего лишь простое действие, никак не связанное ни с прошлым, ни с будущим… Она поцеловала его, как целуют бодрствующего человека, крепко прижалась к его закрытым губам, придавила их, словно желала оставить какой-то знак.

Маттиа вздрогнул, но не открыл глаза. Он ответил на ее поцелуй. Он не спал.

Это было не так, как в первый раз. Они стали опытнее и хотели агрессивности, хотя их опыт был совсем иного свойства.

Аличе стояла наклонившись, так и не присев на диван, и эта странная поза не доставляла ей никаких неудобств.

Поцелуй длился долго, несколько минут, вполне достаточных для того, чтобы задуматься о происходящем.

Потом они отстранились друг от друга. Маттиа улыбнулся торопливо, машинально, Аличе прижала палец к влажным губам, будто желая убедиться, что это действительно произошло. Им предстояло принять какое-то решение, причем без обсуждения.

Каждый из них взглянул на другого, но их взгляды не встретились.

Маттиа в растерянности поднялся.

— Пойду на минутку… — сказал он, указывая на коридор.

— Конечно. Дверь в конце.

Он вышел из гостиной. Шум его шагов — он так и не снял ботинки, когда прилег на диван, — казалось, уходил под землю.

В ванной он закрылся и оперся руками о раковину. Сознание его было затуманено.

Открыв кран, он подставил запястья под холодную струю. Когда-то так делал его отец, чтобы остановить кровь, сочившуюся из порезов.

Посмотрев на воду, он, как всегда, подумал о Микеле. Странно, но эта мысль не доставила ему страданий, словно он подумал о чем-то обыденном. Его сестра исчезла в потоке воды, соскользнув в реку, и через воду вернулась к нему. Молекулы ее были рассеяны по всему его организму.

Стало немного лучше. Теперь нужно подумать об этом поцелуе… Почему он ответил на поцелуй Аличе и… почему почувствовал необходимость отстраниться от нее, уйти? И что вообще привело его сюда, что он собирался найти в этом городе, столько лет спустя?

Аличе оставалась в гостиной и ожидала его. Их разделяли два ряда кирпичей, тонкий слой штукатурки и девять лет молчания.

Истина же заключалась в том, что она опять руководила его действиями, заставила его вернуться, хотя он и сам все время хотел этого. Она прислала ему записку: «Приезжай!», и он сорвался, как пружина. Эта записка соединила их, а то письмо из университета, полученное вскоре после выпуска, разъединило… навсегда?

Маттиа знал, что делать. Ему следует вернуться в комнату и снова сесть на этот диван, взять руку Аличе и сказать ей: «Я не должен был уезжать!» Ему следует снова поцеловать ее, а потом еще и еще, пока они не привыкнут к поцелуям настолько, что не смогут жить без них. Так происходит в кино, так происходит и в жизни, каждый день… Люди привыкли цепляться за совпадения.

Он скажет Аличе, что останется здесь…

Или скажет, что улетит первым же рейсом туда, где пребывал в подвешенном состоянии все эти годы?..

Принимать решения просто, на это требуется всего несколько секунд, а потом начинаются мучения. Однажды он принял решение и оставил Микелу в парке… Однажды он принял решение и сказал Аличе, что уезжает… И вот теперь опять… Но он не ошибется больше, на этот раз его выбор будет правильным.

Маттиа набрал в ладони воду и ополоснул лицо. Не глядя, поискал рукой полотенце. Вытерся и хотел повесить его на место, но заметил, как в зеркале, отражаясь, промелькнуло какое-то темное пятнышко. Он развернул полотенце и обнаружил вышитые инициалы «ФР» — в углу, симметрично биссектрисе. Точно такое же полотенце висело на крючке. На нем, в том же месте, были другие инициалы: «АДР».

Он огляделся внимательнее. В стакане с остатками зубной пасты по краю стояла только одна зубная щетка, сбоку в корзинке лежали вперемешку разные вещи: крем, красная резинка, щетка для волос с накрутившимися на нее светлыми волосами, ножницы для ногтей… На полочке у зеркала лежала бритва с микроскопическими кусочками темных волос, застрявшими у лезвия.

Когда-то давно, сидя на кровати вместе с Аличе, он легко отыскивал взглядом что-нибудь на полках и говорил себе: «Это я купил ей». Подарки, становившиеся свидетелями жизненного пути, обозначали, как флажки, разные его этапы, за ними просматривалось ритмичное чередование рождественских праздников и дней рождения. Некоторые он даже припомнил: первый диск «Counting Crows»[18], градусник Галилея с разноцветными ампулами, плавающими в прозрачной жидкости, книга по истории математики, которую Аличе приняла с недовольством, но которую все же прочитала… Она дорожила его подарками, они всегда были у нее на виду, напоминая о Маттиа, и Маттиа знал это. Он все прекрасно знал, но не мог двинуться с места. Ему казалось, что, ответив на зов Аличе, он угодит в ловушку, потеряет себя навсегда.