Книга Розы любви - Мэри Джо Патни

Он соорудил из шелковой нити петлю, надел ее себе на палец и неуловимым движением сделал так, что игрушка запрыгала вверх-вниз, издавая тихий певучий звук.

— У моего брата была такая же, когда мы были детьми, но она называлась не йо-йо, а бангалор, — сказала графиня. — Посмотрим, помню ли я, как заставить ее прыгать вверх-вниз. — Попытки Эмили не увенчались успехом.

Когда игрушка в ее руке в третий раз вяло повисла на нитке, она отдала ее обратно Никласу.

— Боюсь, что я утратила навык — слишком долго не практиковалась.

— Если ты не возражаешь, я отнесу игрушку в детскую и продемонстрирую ее Уильяму.

— Он будет в восторге. — Графиня вызвала звонком дворецкого и попросила его проводить Никласа в детскую.

Клер ощутила неловкость при мысли о том, что ей придется остаться наедине с графиней, однако это чувство тотчас же прошло, когда та обратила к ней взгляд своих светло-карих глаз.

— Пожалуйста, простите Никласа и меня за нашу неучтивость: четыре года — долгий срок, а этот шалопай почти совсем мне не писал.

— Уверена, вы рады, что он возвратился домой, леди Эбердэр, — безразличным тоном сказала Клер.

— Да, рада, хотя это и напоминает мне о том ужасном времени. — Графиня взяла с блюда пирожное. — Между прочим, я больше не называю себя этим титулом, мисс Морган. Теперь я обыкновенная скромная миссис Роберт Холкрофт. А для друга Никласа — просто Эмили.

— Вы отказались от титула? Но это почти неслыханно! Я полагала, что женщины в вашем положении, как правило, сохраняют свой титул, когда выходят замуж за людей, не принадлежащих к сословию пэров.

— Я никогда не хотела быть графиней. Роберт — мой муж — и я вместе выросли и всегда знали, что хотим пожениться. Но он был младшим сыном сквайра, которому не на что было рассчитывать, а я была дочерью виконта. Когда лорд Эбердэр сделал свое чрезвычайно лестное предложение, мои родители настояли, чтобы я приняла его, несмотря на то, что он был на сорок лет старше меня.

— Простите, — смущенно сказала Клер. — Я ничего об этом не знала. Вы казались такой спокойной и довольной. Никто в Пенрите не догадывался, что этот брак вам в тягость.

— Лорду Эбердэру нужна была молодая племенная кобыла, чтобы она нарожала ему еще детей. — Эмили начала крошить пирожное между пальцами. — Он был весьма… усерден в исполнении своих супружеских обязанностей, но я его разочаровала. Это было трудное время. Никлас стал для меня… большим утешением. — Пирожное превратилось в горку золотистых крошек.

Для Клер это прозвучало как косвенное признание в том, что Эмили и Никлас все же состояли в любовной связи, однако это не было случайной похотливой интрижкой. По крайней мере со стороны Эмили. Хотя Клер никогда не оправдывала супружеской измены, она сердцем понимала, что глубоко несчастная в браке женщина могла завести роман с красивым, обаятельным внуком своего мужа, молодым человеком, который был близок ей по возрасту. Не зная, что еще сказать, девушка заметила:

— Уильям — живое доказательство того, что ваш первый брак был бездетным не по вашей вине.

— О, не думайте, что я не испытываю удовлетворения от этой мысли, — сухо ответила Эмили. — Где бы ни был сейчас четвертый граф Эбердэр — а я подозреваю, что он пребывает в очень жарком месте, — надеюсь, что теперь он знает: я не бесплодна. — Она дотронулась до своего живота. — А осенью у Уильяма появится брат или сестра.

— Это прекрасно. Примите мои поздравления. — Не в силах и дальше сдерживать свое изумление. Клер спросила: — Но почему вы рассказываете все это мне, человеку, которого совершенно не знаете?

— Потому что с вами легко говорить. Потому что вас привел сюда Никлас. Потому что вы из Пенрита. Думаю, последняя причина самая важная. Коль скоро вы живете в долине, вы должны знать, какой скандал разразился вокруг смерти моего мужа и гибели жены Никласа. Бог весть какие сплетни ходили на этот счет, хотя едва ли они могли быть хуже, чем правда. Я уехала из Уэльса сразу же после того, как похоронила мужа. От всех свалившихся на меня страшных событий я тогда словно окаменела, и мне было все равно, что думают люди; но сейчас, с вашим приездом, у меня появилась возможность кое-что объяснить.

Клер подумала: «Интересно, как относился к их связи Никлас? Любил ли он Эмили? Может быть, он и сейчас ее любит?» Но конечно, она не могла спросить об этом прямо.

— В то время высказывалось много всяких догадок по поводу случившегося, но теперь этот скандал уже наполовину забыт, — сказала девушка. — Поскольку и вы, и Никлас уехали из долины, а больше никто не знал, что же произошло на самом деле, у любителей перемывать чужие косточки оказалось очень мало материала для сочинения сплетен.

— Вот и прекрасно. — Темные брови Эмили сдвинулись. — Роберт помог мне забыть то страшное время, а вот Никласу, как мне кажется, повезло меньше. Быть может, вы сумеете сделать для него то, что Роберт сделал для меня.

Клер растерялась.

— Право же, это очень странный разговор.

— Полагаю, что да. — Эмили улыбнулась. — Я не знаю, какие отношения существуют между вами и Никласом, но он не привез бы вас сюда, будь вы ему безразличны. Ему нужен кто-то, кому он тоже был бы небезразличен. Кто-то, кому он мог бы доверять.

Прежде чем Клер успела объяснить, что дело обстоит совсем не так, как представляет себе Эмили, из детской вернулся Никлас. Когда он присоединился к разговору, Клер решила, что это к лучшему: хорошо, что у нее не оказалось времени на ответ, потому что она не знала, ни что говорить, ни что думать. Она воспитывалась в среде, где все вещи были либо хорошими, либо плохими, либо белыми, либо черными. К сожалению, для Никласа эти мерки не подходили, потому что все с ним связанное было окрашено в полутона, притом самых различных оттенков.

Несколько минут спустя, когда Клер и Никлас уже начали прощаться, пришел муж Эмили, Роберт Холкрофт — невысокий коренастый блондин с заразительной улыбкой. Когда жена представила его Никласу, он пожал тому руку и сказал, что ждал этого знакомства с нетерпением. Если Холкрофт и знает, что когда-то Никлас и Эмили были любовниками, то по нему это незаметно, подумала Клер…

— Я рада была узнать, что теперь леди Эбердэр живет счастливо, — сказала девушка, когда их двуколка тронулась с места. — После того, как четыре года назад она, едва похоронив мужа, уехала из долины, о ней не было никаких вестей; казалось, будто леди Эмили просто исчезла с лица земли. Никто в Пенрите не имел ни малейшего представления о том, что с нею сталось.

— Она хотела забыть о годах, проведенных в Уэльсе, и едва ли можно ее за это винить, — сдержанно проговорил Никлас. — Эмили вышла замуж за Холкрофта ровно через год после смерти моего деда. По образованию Роберт адвокат, но с недавних пор он — восходящая звезда в парламенте и когда-нибудь наверняка войдет в кабинет министров.

— А какое графство он представляет?

— Лестершир. — Никлас сбавил скорость, потом свернул налево и поехал по более тихой улице. — В палате общин избирательный округ этого графства контролирую я, и когда Эмили написала мне, что Холкрофт хочет посвятить себя политике, я предоставил ему место. Насколько я слышал, из него получился хороший парламентарий — судя по всему, он и умнее, и принципиальнее своего предшественника.