Книга Чистый лист - Дарья Кузнецова

— Ты что-то путаешь, порядок был до твоего вмешательства, — весело фыркнул мужчина.

Не сердится. Это хорошо, а то я рисковала. Вряд ли бы Май всерьез разозлился, даже в худшем случае, но немного поругаться — имел полное моральное право.

— Это художественный порядок, — не сдалась я. — Понимаешь, когда ты весь такой аккуратный и выглаженный, это выглядит эффектно и красиво, но сразу создается впечатление, что ты уже на работе. Зато вот таким уютным и теплым ты бываешь очень редко, а мне же тоже хочется полюбоваться… Но если тебе это очень неприятно и раздражает, то я, конечно, больше не буду так делать!

— Ты действительно думаешь, что я могу отказаться после подобного введения? — рассмеялся Май. — Это просто привычка, а не принципиальная позиция. Быстро привести себя в порядок и больше не вспоминать о собственном внешнем виде. Давай завтракать, а то опоздаем. — Он с явной неохотой выпустил меня из объятий.

Сегодня Маю предстоял долгий, трудный, но интересный день: вторая часть защиты домашнего задания очередной группой студентов. Защита состояла из проходящей в кабинете теоретической части — ученики должны были предоставить расчеты своих аппаратов; и практической — с беготней по полигону и попытками заставить взлететь собственноручно собранный макет, который по расчетам должен был сносно вести себя в воздухе.

Зачем подопечным Недича практические занятия, я не совсем понимала, но со своим ценным мнением не лезла: если специалисты считают, что так нужно, кто я такая, чтобы спорить?

Посмотреть на полигон хотелось и на маленькие дирижаблики — тоже, но мир был против. То есть сначала Май мягко меня отговаривал, уверяя, что это не так интересно, как кажется, да и студенты будут стесняться, первый курс все-таки. А потом на его сторону встала погода: с вечера зарядил дождь. К моменту нашего выхода из дома он так и не прекратился, даже как будто усилился, заметно похолодало, и стылый ветер с моря швырял в лицо ледяные брызги.

И как же здорово, что Май такой предусмотрительный и среди заказанных им вещей оказался плотный и достаточно теплый плащ, прекрасно защищавший от непогоды…

— Может, ну его, этот полигон? — предложила я с сомнением, когда мы рысцой преодолели расстояние от машины до козырька над входом в здание.

— Я тебе сразу об этом сказал, — хмыкнул Недич, встряхиваясь и отфыркиваясь.

— Да я вчера согласилась отпустить тебя одного, — отмахнулась от него. — Сейчас я о тебе беспокоюсь. Может, не надо? Целый день на ветру, под дождем… ваши модели в таких условиях летают?

— Все будет хорошо, — заверил Май, не вдаваясь в подробности.

Еще с вечера мы договорились, что Недич оставит меня в комнате общежития с ключом, потом за мной зайдет Стевич, а потом я буду развлекать себя самостоятельно, потому что сам Май вернется только к вечеру.

Вчера среди вещей нашлось еще одно очень ценное проявление заботы со стороны тезки, причем ценное в прямом смысле слова: Май заказал мне платежный браслет.

Наличными деньгами здесь пользовались очень редко, чаще обходились вот этими простыми и удобными артефактами — платками, которые хранили в себе информацию о состоянии банковского счета. Прикладываешь браслет к специальному считывающему устройству, связанному с общей системой какими-то очень сложными, запутанными и засекреченными желто-зелеными чарами, и нужная сумма переводится со счета на счет. Существовали сложные модели платок, на которых под специальной защитной крышечкой прятался необычный циферблат — единицы, десятки, сотни и следующие ряды цифр представлялись небольшими дисками, которые, поворачиваясь, демонстрировали в окошках нужные суммы. Очень стильная вещица. У Недича была как раз такая — широкий кожаный ремешок, и на нем платка.

Мне же достался изящный металлический браслет из крупных ажурных звеньев, платка в нем выглядела как овальная пластина с выгравированным на ней декоративным узором. Отсутствие циферблата Недич обосновал прямо и однозначно: чтобы я, если понадобится, спокойно покупала все нужное и не пыталась считать его деньги. Я очень надеялась, что такой надобности не возникнет, а там я все-таки освоюсь, начну учиться или работать и обрету некоторую финансовую независимость.

Вес вещицы, а также чутье подсказывали, что игрушка эта — целиком золотая, но я пошла на сделку с совестью: не стала уточнять и спорить, а постановила считать ее удачной имитацией. Потому что столько золота разом было для меня слишком.

Нет, я понимала, что Май считает все это нормальным, ему не сложно, и траты его на меня, наверное, не так уж велики, если учесть титул мужчины и размеры принадлежащих Недичам заводов. Больше того, на его месте я бы, наверное, тоже отмахивалась от попыток отблагодарить и называла бы все это пустяками. Но принимать такую помощь мне по-прежнему было морально тяжело. Наверное, там, в прошлой жизни, я настолько привыкла содержать себя самостоятельно, что сейчас, даже лишившись личных воспоминаний, не могла отделаться от этой привычки.

Сегодня, впрочем, платка должна была принести мне пользу: я планировала в одиночестве пообедать в местной столовой. На столь скромные траты моя совесть смотрела спокойно.

Но это все потом, в середине дня, а пока я с любопытством изучала университетское жилище Мая. И, честно говоря, это пристанище Недича нравилось мне гораздо больше роскошной квартиры.

Небольшая прихожая, в ней справа и слева двери в крошечную душевую и туалет, прямо — проход в просторную комнату, общую на двоих с отсутствующим сейчас соседом. Слева — кухонный уголок, справа — пара книжных шкафов и один платяной. Прямо, у окна, большой стол и пять стульев вокруг него, шестого не хватало. Левая дверь вела в жилище Мая, правая, соответственно, к соседу, который меня не интересовал.

Впрочем, нет, было любопытно, кто здесь еще обитает. Учитывая аккуратность Недича, разложенные тут и там стопки книг, разбросанные обрывки бумаги и даже объедки, какие-то склянки и пустые кружки принадлежали именно соседу. Как и гора посуды в раковине и подозрительного вида радужные пятна на полу прямо перед входом, которые мы аккуратно обошли.

— Пол-луны меня не было, — печально вздохнул Май, качнув головой. — Извини за этот беспорядок, я не сообразил, что Талаев успеет все так… обжить. Не надо было тебя сюда вести.

— Да ладно, могло быть и хуже, — отмахнулась я. — Но как же ты, бедный, с ним уживался, с твоей-то любовью к порядку?

— Приходилось часто убирать, — развел руками Недич и отпер дверь в свою спальню.

— Вот прямо руками убирать? Какой-то ты неправильный князь. — Я выразительно хмыкнула.

— Не стыдно взять тряпку и убрать грязь, стыдно жить в грязи, — невозмутимо отозвался он. С этим спорить было сложно.

За дверью обнаружилась небольшая комнатка, странно уютная, несмотря на простую казенную обстановку и отсутствие каких-то личных безделушек. Слева у входа узкая кровать, по-солдатски (уж не знаю, откуда у меня эта ассоциация) аккуратно заправленная темно-синим покрывалом. Дальше у той же стены книжный шкаф, перед ним — глубокое кресло под погашенным сейчас настенным светильником. Напротив еще один шкаф, наверное, для одежды, и письменный стол у окна.