Книга Выбор - Александра Руда

— Мне, пожалуй, про стипендию, — сказала я, рассматривая транспаранты. Что-то они мне напоминали.

— У дворника в каморке лопаты для уборки снега украл, — шепнул мне Трохим, правильно истолковав мой вопросительный взгляд.

Организаторы протестного шествия — студенты-практики и, к моему удивлению, староста теоретического потока Зеник — построили народ, убедительно попросили вести себя прилично, и мы двинулись к главному корпусу Университета, скандируя хором:

— Не хотим учиться лишний год!

— Требуем выдать дипломы!

— Долой!

— Нет произволу!

Благодаря наличию в руках транспаранта я попала в начало колонны — не в первые ряды, но было все прекрасно видно. Томна держалась рядом. Протестовать оказалось делом увлекательным: так здорово чувствовать себя частью единого организма, испытывать такие же эмоции, как и люди рядом, знать, что ты не один! Действо увлекало, я с энтузиазмом махала лопатой и кричала во все горло. Рядом бодро шагала Томна, раскрасневшаяся и веселая.

На высоком крыльце главного корпуса нас уже ждали. Ректор, сложивший руки на внушительном животике, являл собой воплощенное спокойствие. За ним толпились преподаватели, изредка перешептываясь. Наше шествие остановилось в двух шагах от ступенек.

— Прежде чем вы начнете, — сказал ректор, — я хочу напомнить, что организованные массовые беспорядки запрещены и могут привести к наказанию всех участников.

Толпа заволновалась. Про этот запрет никто не знал.

— А у нас вовсе не массовые беспорядки, — успокоил Зеник. — У нас протест!

— Хорошо, — сказал ректор. — У вас есть письменное обращение? Есть? Давайте.

В рядах организаторов случилась заминка. Обращение было, но никому не хотелось идти к ректору под холодными взглядами преподавателей и отдавать написанное. А вдруг испепелят на месте? Или, еще хуже, в жабу превратят? То хоть помрешь смертью храбрых, а так квакай в зооуголке, пока для опытов не заберут. Наконец более сильные практики выпихнули из толпы упирающегося, но слабосильного Зеника. Он неуверенно вскарабкался по ступеням, отдал обращение и стремглав скатился, споткнувшись на последней ступеньке и влетев кому-то в живот головой под смех всех остальных.

Ректор, не разворачивая бумагу, передал обращение секретарю и сказал:

— Что ж, ученый совет рассмотрит ваши предложения. Ответ сможете прочитать на доске приказов по Университету. Приятно было пообщаться. — Ректор развернулся и направился внутрь здания.

— И все? — вырвалось у кого-то из толпы.

— А что вы еще хотели? — обернулся ректор. — Как вариант могу предложить вам пойти задуматься о своем поведении. Или подмести студгородок — дворницкий инвентарь, я смотрю, вы уже нашли.

Преподаватели скрылись в глубине здания. Народ недовольно заворчал и начал было расходиться, но выскочивший с криком на ступеньки студент-практик остановил процесс развала колонны протестующих.

— Ребята! — закричал он. — Это же свинство какое-то творится! Вы понимаете?

— Да! — закричали все.

— Нас разводят, как детей!

— Да!!!

Непонятно каким чудом мы вновь построились и, дружно скандируя «Долой!», «Протестуем!», направились в сторону общежитий. Там, между жилыми корпусами практиков и медиумов, была в незапамятные времена сколочена сцена — на ней планировалось проводить концерты, повышающие общий культурный уровень студентов. Когда же стало ясно, что они желают повышать культурный уровень, исключительно если обещают на концерте «обнаженку» и «халявное спиртное», от идеи отказались, но сцену так и не разобрали. Изредка ее использовали как огромный стол для грандиозных попоек; периодически студенческие самодеятельные группы пытались представить на народный суд свое творчество. Суд обычно заканчивался свистом зрителей и опять же пьянкой в качестве моральной компенсации.

Сейчас же на сцене выступали главные протестующие, рассказывающие о том, как плохо мы живем и что нужно делать, чтобы жилось лучше. Я откровенно не понимала, почему мы живем плохо, лично я жила хорошо, но энтузиазм и коллективное настроение меня так сильно захватили, что я махала своим импровизированным транспарантом и кричала вместе со всеми «Долой!». Что «долой» и куда «долой», я не знала, но это было неважно.

В конце концов выяснилось, что во всех бедах виноваты эльфы. С этим я была согласна, громко крича «да!» на все обвинения в сторону остроухих, раздававшиеся со сцены.

— Они живут дольше нас!

— Что им лишний год обучения!

— Ломиториэль никогда «отлично» не поставит!

— Они богаты и не делятся!

— «Эльфийская стрелка» подняла цену на входной билет!

— Пиво дорожает. Что им, они его не пьют!

— Бабы красивые, но не дают!

Остатками разума я пыталась понять, почему это мне обидно, что эльфийские девушки мне не дают, но меня дернул за руку какой-то незнакомый парень и закричал:

— Верно говорят, да?!

— Да! — согласилась я, глядя в его блестящие от возбуждения глаза.

— Эльфов нужно бить!

— Да! — взревела толпа.

— Мы идем бить гадких эльфов! — радостно подпрыгивала рядом Томна.

Толпа, хаотично размахивая транспарантами и выдирая колья из заборов, двинулась в строну эльфийского квартала. На нашем пути закрывались двери и ставни, случайные прохожие забивались в подворотни, и это льстило. Вот какие мы сильные, как нас много и как нас все боятся! Как мы им всем сейчас покажем!..

Мы подошли к утопавшему в зелени эльфийскому кварталу, когда уже начало смеркаться. На нашем пути стояли старейшины квартала — тонкие, высокие. Прекрасные длинные волосы с множеством мелких косичек развевались на легком ветерке. Старейшины пытались что-то сказать. Толпа на миг остановилась, но в первых рядах закричали:

— Бегом, впере-о-о-од!

Эльфов просто снесло с дороги.

Я бежала, размахивая лопатой и что-то крича в едином порыве со всеми, как вдруг моя нога ступила во что-то липкое и теплое. Щелкнув пальцами, я зажгла огонек и посмотрела вниз. Вся моя сандалия была в темно-красном, на которое быстро налипала пыль. От осознания того, что это, мне на миг стало дурно.

Кровь.

Почему мирная демонстрация против увеличения срока обучения обернулась кровью на моей сандалии? И что случилось с тем, в ком эта кровь текла?

Я попробовала остановиться, но это было невозможно. Толпа несла меня, как река щепку. Со всех сторон раздавались крики, кое-где уже завязались потасовки. Я схватила лопату наперевес и принялась пробиваться в сторону, поближе к забору. За мою юбку кто-то схватился. Я обернулась. Томна с выпученными глазами простонала:

— Не бросай меня здесь, пожалуйста!