Книга Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики - Ольга Тогоева

Похожие суждения высказывал и Жак де Витри (ок. 1165–1240), сообщавший о совершенно недостойном сексуальном поведении парижских студентов, что в 1292 г. привело к исключению целой группы школяров из столичного университета по обвинению в склонности к содомии[541].

В том же «почетном» списке городов, известных распущенностью нравов своих жителей, уже с XI в. пребывал и Лондон, куда «содомия», по мнению английских авторов, была завезена прямиком из Франции[542]. Так полагали и Ансельм Кентерберийский (1033–1109), и Генрих Хантингтонский (ок. 1080–1160?)[543], а Вальтер Шатильонский (1135–1200) писал, что знатные английские юноши превращаются в мужеложцев, стоит им только отправиться во Францию для изучения медицины[544].

Подобные нападки на студентов, испытавших не себе чужое (преимущественно французское) влияние, были до некоторой степени связаны с более глобальной проблемой — с критикой английскими авторами той обстановки, которая сложилась при королевском дворе в Лондоне на рубеже XI–XII вв. В 1087 г. престол занял третий сын Вильгельма Завоевателя — Вильгельм II Рыжий (ок. 1056/1060-1100), являвшийся, пс всей видимости, открытым гомосексуалистом[545]. Так во всяком случае полагал Ордерик Виталий (1075-ок. 1142), обвинявший короля в насаждении противоестественных отношений в его окружении, в «эффеминации» юных придворных, которые были не только близки с Вильгельмом, но и вместе с ним управляли страной:

Во времена, подобные тем, [когда] распутство граничило с безнаказанностью, а содомическая похоть омерзительным образом совратила женоподобных [юношей], которым суждено [гореть] в аду, [когда] прелюбодеяние открыто осквернило супружеское ложе…, тогда женоподобные [придворные] правили миром, безудержно придавались наслаждению, а грязные любовники, обреченные гореть в аду, подвергали себя греху содомии…, высмеивали увещевающих их священников и упорствовали в своем варварском поведении и внешнем виде[546].

Хронист особенно порицал женскую моду, распространившуюся в мужском придворном обществе: тщательно уложенные длинные волосы, узконосые туфли, широкие рукава, богатые украшения и т. д.[547] Король, по мнению Ордерика, содержал при себе многочисленных проституток (как женщин, так и мужчин), которым платил за услуги. Когда же в конце концов он погиб на охоте, то его оплакивали лишь эти «бездельники» (nebulones), потерявшие в его лице щедрого хозяина[548].

Впрочем, Вильгельм II Рыжий был далеко не единственным английском монархом, которого соотечественники обвиняли в грехе содомии. Иоанн Солсберийский полагал, что все представители династии Плантагенетов подвержены этой напасти, поскольку ведут свое происхождение от фригийцев, отличавшихся внешним женоподобием и сексуальной распущенностью[549]. Так или иначе, но подозрения в гомосексуальной ориентации Ричарда I Львиное Сердце (1157–1199) или Эдуарда II (1284–1327) высказывались многими хронистами, что до сих пор является предметом оживленнейших историографических дискуссий[550].

И тем не менее, общий исторический контекст и неплохое знакомство образованной части средневекового английского общества с проблемой содомии в ее различных проявлениях не могли, как мы сейчас убедимся, подготовить современников ко всем без исключения эксцессам, имевшим место в реальной жизни. Дело, к которому мы обратимся, как и казус Раймона Дюрана, представляет собой поистине уникальный случай уголовного расследования, точно так же оставшегося незавершенным[551]. Впрочем, в отличие от содомита из Вильфран-ша, наш новый герой отличался невероятной разговорчивостью. Данное обстоятельство, надо полагать, поставило в тупик его судей, но, к счастью, позволило нам узнать много любопытных подробностей о частной и интимной жизни людей эпохи Средневековья.

* * *