Книга Следы богов - Грэм Хэнкок

Но почему именно математики?

Возможно потому, что независимо от самых радикальных перемен и преобразований, которые может претерпеть человеческая цивилизация, радиус круга, умноженный на 2π, всегда даст длину окружности. Иными словами, язык математики был выбран по практическим соображениям: в отличие от любого вербального языка, такой код всегда можно расшифровать, даже если это сделают через тысячи лет представители совершенно иной культуры.

Уже не впервые я подумал о головокружительной возможности существования целого эпизода в истории человечества, ныне прочно забытого. Когда я осматривал математический Город Богов с вершины пирамиды Луны, мной овладело чувство, что наш род поражен какой-то ужасной амнезией и что период, легкомысленно и пренебрежительно называемый «доисторическим», скрывает невообразимые истины о нашем собственном прошлом.

В конце концов, что такое «доисторический период», как не позабытое время, о котором у нас не осталось никаких записей? Что это такое, как не эпоха непроницаемой тьмы, через которую прошли наши предки, но о которой у нас не сохранилось осознанных воспоминаний? Теотиуакан со всеми своими тайнами, математически зашифрованными в астрономических ориентировках и геодезических линиях, пришел к нам из этой темной эпохи. Оттуда же происходят огромные ольмекские скульптуры, необъяснимо точный календарь, унаследованный майя от своих предшественников, загадочные геоглифы в пустыне Наска, таинственный андийский город Тиауанако… и много других, еще неведомых чудес.

С началом известной истории человечества мы как будто проснулись от долгого и беспокойного сна, однако нас продолжают тревожить слабые, но навязчивые отголоски наших сновидений…

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ТАЙНА МИФОВ:
КОЛЛЕКТИВНАЯ АМНЕЗИЯ

Глава двадцать четвертая

ОТГОЛОСКИ НАШИХ
СНОВИДЕНИЙ

В некоторых самых образных и долговечных мифах, унаследованных нами с древних времен, человечество как будто сохранило смутные, но непреходящие воспоминания об ужасной всемирной катастрофе.

Откуда взялись эти мифы?

Почему, хотя они происходят от разных культур, их сюжетные линии так похожи? Почему они насыщены сходной символикой? Почему в них так часто действуют одинаковые персонажи? Если это действительно воспоминания, то почему не сохранилось исторических хроник о планетарной катастрофе, о которой в них упоминается?

Возможно ли, что сами мифы являются историческими хрониками? Может быть, эти бессмертные истории, сочиненные безвестными гениями, были средством для сохранения информации и ее передачи еще в доисторические времена?

«И ковчег поплыл по лону вод…»

В Древнем Шумере был царь, мечтавший о вечной жизни. Его звали Гильгамеш. Мы знаем о его подвигах из мифов и преданий Месопотамии, записанных клинописью на табличках из обожженной глины. Много тысяч этих табличек, иногда датируемых началом третьего тысячелетия до нашей эры, были выкопаны из песка в современном Ираке. Они рисуют уникальную картину исчезнувшей культуры и напоминают нам о том, что даже в глубокой древности люди хранили воспоминания о еще более отдаленной эпохе, от которой они были отделены великим и ужасным Потопом.

«Я расскажу миру о деяниях Гильгамеша. Это был человек, которому ведомы все вещи; это был царь, который знал все страны на свете. Он был мудр, он видел тайны и знал секреты; он донес до нас сказание о днях до Потопа. Он отправился в долгое странствие, устал и утомился от своих трудов; по возвращении он отдохнул и запечатлел свой рассказ в камне».

История, запечатленная Гильгамешем, была поведана ему Утнапиштимом — царем, правившим за тысячи лет до него, пережившим Великий Потоп и получившим дар бессмертия за спасение рода человеческого и всех живых существ.

Давным-давно, по словам Утнапиштима, боги жили на земле: Ану, владыка небесной тверди, Энлиль, исполнитель божественных решений, Иштар, богиня войны и плотской любви, и Эа, повелитель вод, природный друг и защитник людей.

«В те дни везде царило изобилие, люди умножались, мир ревел, как дикий бык, и великий бог разгневался из-за этого шума. Энлиль услышал шум и обратился к другим богам совета: «Род людской стал нестерпимо шумным, и мы больше не можем спать из-за их гомона». Поэтому боги решили истребить человечество».

Но Эа пожалел Утнапиштима. Обратившись к нему через тростниковую стену царского дома, он поведал Утна-пиштиму о грядущей катастрофе и велел ему построить судно, в котором он мог бы спастись со своей семьей:

«Разрушь свой дом и построй ладью, брось свое имущество и спасай жизнь, отринь мирские блага и спаси свою душу… Говорю тебе, разрушь свой дом и построй ладью соразмерной длины и ширины. Помести туда семя всех живых существ…»

Как было приказано, Утнапиштим быстро построил ладью. «Я погрузил туда все, что имел, — сказал он. — Я поместил туда семя всех живых существ».

«Я взял всю свою родню, домашний скот, диких полевых зверей и всевозможных ремесленников… Назначенное время пришло. С первыми лучами рассвета из-за небесного круга пришла черная туча, и Адад, владыка бурь, гремел в ее недрах… Вопль отчаяния поднялся к небесам, когда повелитель бурь превратил свет во тьму, когда он разбил землю, как чашку…

В первый день бушевал свирепый шторм, который принес Потоп… Ни один человек не мог видеть своего соседа. Нельзя было отличить людей от неба. Даже боги испугались Потопа. Они удалились с земли, поднялись на небосвод Ану и присели на краю. Боги дрожали от страха, словно побитые собаки, а Иштар возопила громким голосом: «Разве я сотворила этот мой народ лишь для того, чтобы их тела поглотило море, как будто они рыбы?»

Тем временем плавание Утнапиштима продолжалось.

«Шесть дней и ночей дул ветер, ветры и воды владели миром, буря и Потоп бушевали вместе, словно сражающиеся воинства. На рассвете седьмого дня ветер с юга утих, море успокоилось, и Потоп прекратился. Я посмотрел на лик земли, и везде была тишина. Поверхность моря стала плоской, как крыша. Человечество обратилось в глину… Я открыл люк, и свет упал на мое лицо. Тогда я низко поклонился, сел и заплакал; слезы струились по моему лицу, ибо со всех сторон была лишь водная гладь… Но в четырнадцати лигах появилась гора, и там причалила ладья; к горе Нисир причалила она и держалась крепко, и не подавалась… На утро седьмого дня я выпустил голубку. Она улетела прочь, но вернулась, потому что не нашла места, где сесть. Тогда я выпустил ласточку; она тоже улетела, но вернулась, потому что не нашла места, где сесть. Я выпустил ворона, и он увидел, что воды отступили. Он покормился, с карканьем пролетел мимо и не вернулся».

Утнапиштим понял, что теперь можно высадиться на сушу.

«Я совершил возлияние на вершине горы… Я сложил кучу из хвороста, тростника, кедра и мирта… Когда боги почуяли сладкий запах, они слетелись как мухи над жертвой…»