Книга Империя ацтеков. Таинственные ритуалы древних - Валентина Баглай

Рис. 48. Страница из раннеколониальной копии ацтекского астрологического календаря.　

Когда ребенок рождался, жрецы определяли его судьбу, консультируясь с такими кодексами (см. рукопись в руках персонажа, изображенного справа), учитывая как календарный знак дня, так и его порядковый номер. Хотя знак «кролик» считался неблагоприятным, однако в сочетании с очень хорошими свойствами цифры «10» обещал родившемуся в день «10. кролик» (см. этот знак в верхней части рисунка) вполне сносную судьбу.　

Интересно, что если ребенок рождался в предыдущий, крайне несчастливый день «9.обезьяна», то, чтобы смягчить судьбу, жрецы старались записать его следующим днем, «10. кролик».　 («Флорентийский кодекс»)　

Следует заметить, что плохой знак календаря был опасен не только для судьбы новорожденного. Если знак был неблагоприятный, то он был плох для всякой человеческой деятельности. В этот период было необходимо есть даже определенную пищу.

В свое время уже отмечалось, что у древних мексиканцев широкое распространение имел нагуализм, вера в существование взаимосвязи между судьбами человека и определенного животного, птицы и т. п.: такая связь устанавливалась как раз в момент рождения. Люди верили, что в зависимости от того, как складывается судьба двойника-нагуала, вершится и их собственный жизненный путь. С нагуалом поддерживался незримый контакт в течение всей жизни. Так, когда у человека начинало учащенно биться сердце или он терял сознание, это означало, что его нагуал, к примеру животное, убегает от опасности. Когда же человек умирал, та же судьба постигала нагуала и наоборот. Характер нагуала родившегося младенца определял также жрец по одному ему известным признакам и показателям жизни новорожденного.

Хотя надежды в корне изменить судьбу, предначертанную днем рождения, в частности знаком дня, были в общем тщетны, однако в системе древнеацтекских представлений нашли отражение и попытки несколько смягчить предполагаемую несчастную жизнь. Если день рождения был несчастливым, то процедура имянаречения производилась в ближайший более благоприятный день в надежде, что дурные свойства дня можно как-то нейтрализовать. Так, в приведенном выше примере с неблагоприятным влиянием бога Эекатля в дни от «1. тростник» до «6.кремень» («6.кремниевый нож»), ребенку, родившемуся в один из названных несчастливых дней, имянаречение осуществляли в ближайший благоприятный день, которым оказывался день «7.дождь». Кроме того, судьбу можно было несколько смягчить усиленными молитвами и жертвоприношениями.

Имело место, однако, и обратное, а именно то, что благосклонности судьбы можно было лишиться из-за недостойного образа жизни. В этом отношении признавалась некоторая ответственность человека за судьбу, о чем, впрочем, подробнее речь пойдет несколько ниже.

В целом жрецы и прорицатели сулили мало хорошего новорожденному, призывали к смирению, укреплению духа, говоря, что человек несет на себе знак той судьбы, с какой он появился на свет.

Имя чаще всего давали созвучным знаку дня рождения, особенно если он был благоприятным. У ацтеков, если, например, младенец рождался в день «сипактли» («аллигатор») со счастливым номером, то его называли Сипак. В некоторых случаях ребенку давали имя, тем или иным образом связанное с богом-покровителем дня его рождения. Так, мальчиков, родившихся в день «1.кремень», называли Микис, Яаотль, Сеяаотль, Некок Яаотль, Чикояаотль, Яамауитль. Все эти имена ассоциировались с богом-покровителем этого дня Тескатлипокой.

Иногда, для того чтобы улучшить судьбу, давали имя кого-нибудь из предков.

Имя давали не только под влиянием характера дня календаря, но и природного явления.

Имена часто ассоциировались, как и у многих других народов мира, также с названиями животных, птиц и т. п.

Если младенец появлялся на свет в течение пяти несчастливых дней, то судьба его однозначно определялась несчастливой, независимо от того, мальчик это или девочка. Примечательно, что такие дети получали и соответствующие имена, которые в переводе с языка ацтеков означали «не имеющий никакой цены» или «бесполезный», «бесполезная».

Жрец-гадатель, к которому приносили ребенка, определял, обрисовывал не только его судьбу, но и назначал день, наиболее подходящий для «крещения», точнее наречения имени. Европейские хронисты в своих отчетах и исторических трудах проводили аналогию между христианским крещением и древнемексиканским церемониалом наречения имени. Действительно, нечто общее здесь было, ибо, как и в христианстве, имянаречение здесь символизировало факт приобщения к господствующим в обществе ценностям и представлениям, прежде всего религиозным. Наиболее подробно ритуал имянаречения зафиксирован у древних ацтеков, с которым во многом перекликался и аналогичный миштекский обряд.

Говоря о ритуале «крещения» мальчиков и девочек, следует отметить, что существовало как сходство, так и отличие между ними, что объяснялось гендерным фактором. Общее заключалось в том, что основную часть церемониала осуществляла повитуха. К нему тщательно готовились, и проходил он в доме родителей младенца. «Крещение» начиналось незадолго перед восходом Солнца. Для ритуала заранее готовили особые предметы, среди которых важнейший — устанавливаемая посреди двора новая лохань (корыто) с чистой, свежей водой. Все время, пока продолжался ритуал, горел внушительных размеров пальмовый факел.

Для осуществления «крещения» мальчика повитуха помещала рядом с лоханью небольшой щит и такие же лук и стрелы, по сути, игрушки. Она размещала их так, чтобы они соответствовали и указывали на четыре направления света. Рано утром, еще до восхода Солнца, все родственники и приглашенные собирались в доме родителей новорожденного. Когда Солнце поднималось на некоторую высоту, начиналась сама процедура. Во время исполнения ритуала повитуха укладывала ребенка поочередно лицом к четырем сторонам света, также поднимала его вверх к небу, произнося при этом благодарение всем основным древнеацтекским богам. Мальчика она называла «орел», «ягуар», отмечая тем самым его будущее назначение быть воином. Особая роль в ритуале отводилась воде: повитуха брызгала ею изо рта, смазывала, смачивала в определенной последовательности различные части тела младенца. Давала пробовать с пальца, приговаривая при этом, что вода — высшее благо, которое люди имеют здесь, на земле. Повитуха обращалась к ребенку, торжественно заявляя, что богиня воды Чальчиуитликуэ соединяет его с родителями. Она говорила, что с помощью воды он очищается от всего «плохого», что несет с собой человеческий род «с начала мира». Во время этой церемонии ребенку официально давалось имя, то есть называлось то, что в свое время было определено жрецом в соответствии с древнемексиканским календарем. Процедура заканчивалась тем, что мальчику давали в руки стрелу и щит. Младенцам из семей простых людей иногда вручали орудия их будущей работы. Затем миниатюрное оружие, побывавшее в руках новорожденного, связывали сохраненной специально для этого его пуповиной и отдавали воинам, чтобы они унесли с собой в поход и захоронили на поле брани: это должно было способствовать тому, что из него вырастет хороший воин, боец. Младенцу прокалывали уши, жертвовали его кровь богам, а также совершали обряд, напоминающий обрезание. Правда, последнюю процедуру, в которой мало ясного, проделывали якобы главным образом с детьми правителей и знати.