Книга Поцелуй Мистраля - Лорел Гамильтон

– Иди, Мередит. Собирай свою свиту и поезжайте. - Тон унее стал почти спокойным, почти утратил вечно клокотавшую в Андис злость.

– Ваше величество, - заговорил Рис. - В таком виде намнельзя показаться в людском аэропорту.

Он обвел рукой окровавленных и раздетых стражей. Терьеры уего ног довольно загавкали, будто разделяя его мнение.

– Я доставлю вас к берегам Западного моря, как доставилслуа, когда мы охотились за Мередит, - предложил Шолто.

Я удивленно качнула головой.

– Я думала, ты самолетом прилетел.

Он весело рассмеялся.

– Представляешь себе, летит Темное Воинство в самолете,прихлебывает пивко и со стюардессами заигрывает?

Я захихикала тоже.

– Вряд ли я это представляла. Вы слуа, я не размышляла,как вы до меня добрались.

– Я пойду на край поля, к кромке леса. В этом месте,что ни то, и ни другое, что лежит «между», я пойду вперед, а вы за мной - и мыокажемся на краю Западного моря, где оно граничит с землей. Я властвую надпограничными пространствами, Мередит.

– Не знал, что кто-то из сидхе еще может переноситьсятак далеко, - сказал Рис.

– Я король слуа, Кромм Круах. Повелитель последней вволшебной стране Дикой охоты. У меня есть определенные таланты.

– И в самом деле, - сухо сказала королева. - Используйсвои таланты, Отродье Теней, и убери с глаз моих всю эту свору.

Она назвала его кличкой, которой за спиной у Шолто нередкопользовались сидхе, но которую даже королева ни разу еще не произносила ему влицо.

– Твое презрение сегодня меня не коснется, ибо я виделчудеса. - Шолто поднял кверху костяное оружие, словно она могла его незаметить. - У меня в руках плоть моего народа. Я знаю, чего стою.

Если б я стояла к нему ближе, я бы его обняла. Наверное,даже хорошо, что я стояла далековато, потому что могла бы ослабить величиеминуты, но я пообещала себе обнять его, как только окажемся в менее людномместе. Приятно было видеть, что он наконец понял себе цену.

Где- то как будто захрустел лед.

– Мороз, - вспомнила я. - Нельзя его бросать.

– Фэбээровцы не отвезли его в больницу? - спросилДойль.

Я покачала головой:

– Вряд ли.

Через заснеженное поле ничего не было видно, но… Я пошла, исобаки пошли за мной. Я перешла на бег, порезанные ступни отозвались остройболью - но я только побежала быстрее. Время и расстояние как будто сжались -вне стен ситхена так еще не бывало. Только что я стояла со всеми, и вот я ужеза мили от них, в поле у дороги. Две мои белые гончие стояли рядом, и еще сполдюжины мастиффов вдобавок.

Мороз бездыханно лежал в снегу, не чувствуя ни обнюхивающихего собак, ни моих рук, переворачивающих его на спину. Сугроб под нимпропитался кровью, а глаза у него не открывались. И кожа была холодная. Яприжалась губами к его губам, шепча:

– Мороз, Мороз, не бросай меня!

Он вздрогнул всем телом и втянул воздух. Кажется, смертьотступала. Он открыл глаза и попытался до меня дотронуться, но рука безвольноупала в снег. Я поднесла к своей щеке его ладонь, и держала, чувствуя, как онамедленно теплеет.

Я заплакала, а он хрипло прошептал:

– Мороз меня не убьет.

– Ох, Мороз…

Другой рукой он потрогал слезы у меня на щеке.

– Не плачь обо мне, Мерри. Ты меня любишь, я слышал. Яуходил, но услышал твой голос - и не смог уйти. Как уйти, если ты меня любишь?

Я уложила его голову себе на колени и разрыдалась. Его рука- та, которую я не прижимала к себе с судорожным напряжением, - задела шерстьчерного пса. Пес вытянулся вверх, раздался и побелел. Над нами возвышалсясияюще-белый олень с венком из остролиста на шее. Выглядел он как ожившаярождественская открытка. Олень загарцевал в снегу, развернулся и помчалсявдаль, пока белым пятнышком не потерялся из виду.

– Что за магия вырвалась сегодня на свободу? -прошептал Мороз.

– Магия, которая доставит тебя домой, - сказал Дойль уменя за спиной. Страж опустился на колени рядом с Морозом и взял его за руку. -Если я еще когда-нибудь отправлю тебя в больницу - поезжай.

Мороз с трудом сумел улыбнуться.

– Я не мог ее бросить.

Дойль кивнул, словно других объяснений не требовалось.

– Магия вряд ли сохранится до утра, - сказал Рис.

Все они уже были здесь, пришли следом за Дойлем. ТолькоМистраля не было - наверное, остался с королевой. Даже попрощаться с ним мне недадут.

– Но сегодня я Кромм Круах, - продолжил Рис, - и могупомочь.

Он встал на колени с другой стороны от Мороза и прижал рукик месту, где одежда почернела от крови. Рис вдруг вспыхнул белым светом - нетолько руки, весь целиком. Волосы разметало ветром его собственной магии.Мороза подбросило кверху, он вырвался из наших с Дойлем рук. А потом упалобратно и сказал почти нормальным голосом:

– Больно, черт.

– Ну прости, - ответил Рис. - Я вообще-то не целитель.В моей силе слишком много от смерти, чтобы она действовала безболезненно.

Мороз отнял у нас руки и потрогал плечо и грудь.

– Если ты не целитель, то почему я здоров?

– Старая магия, - сказал Рис. - К утру она уйдет.

– Откуда ты знаешь? - спросил Дойль.

– Мне сказал голос Бога.

Дальше спорить никто не стал, просто приняли как факт.

Шолто провел нас на кромку поля и леса. Собаки вертелисьвокруг; кто-то из них выбрал себе хозяина, кто-то ясно дал понять, что никомуиз нас принадлежать не хочет. Те, что выбрали нас, пошли следом за нами, нодругие отстали и растворились в ночи, словно примерещились. Бело-рыжая гончаяткнулась носом мне в руку, будто напоминая, что она-то настоящая.

Я не знала, надолго ли останутся с нами собаки, но сегодняони как будто давали каждому из нас то, что было нам необходимо. Гален шел вокружении изящных грейхаундов, а по пятам у них вприпрыжку бежали три маленькихсобаки. Он улыбался, глядя на них, и тень исчезала с его лица. Вокруг Дойляпрыгали, наскакивали на него, как щенки в игре, черные псы. За Рисом, будтомаленькая мохнатая армия, бежали терьеры. Мороз положил руку поверх моей наспину самой мелкой из гончих. У него собаки не было - только олень, умчавшийсяв ночь. Но моей руки ему явно хватало.

Вокруг стало тепло, и я перевела взгляд с Мороза на Шолто иувидела, что он идет по песку. Секунду назад под ногами у нас лежало снежноеполе на кромке леса, а теперь мы увязали в песке. Волна залила мои босые ноги,напомнив о порезах укусом соленой воды.