Книга Тихий центр - Тамара Лисицкая

Оказалось, что им нужен гипермаркет. Причем Вадим Таню даже не звал, убежал, не оглядываясь. И Таня провела в машине несколько тягостных минут или лет, развлекаясь только видами счастливых прохожих. Вернулся Вадим с пакетами.

— Все, теперь давай быстро. Уже девять…

Когда чем-то занят, беда как-то даже и отступает. Таня задышала глубже, начала осматриваться, вспоминать, что у нее было в руках, что она потеряла. Вадим включил приемник, поискал среди одинаковой дурной попсы, и перебросил внимание на сидишник.

— Сейчас включим для поднятия тонуса! Где-то у меня было, давно не нуждался…

Одной рукой вел, другой искал диск. Нашел и страшно обрадовался:

— Как ты к хард-року относишься? К панку?

— Я — хорошо, кажется…

— Ну и чудесно.

Действительно оздоровительно гнать по черному с белым пространству за городом под всякий такой бодрый не формат. Формат из кризиса не выводит. Наоборот уводит туда.

— Мы едем в клинику?

— Точно!

— К девочке в реанимацию?

— Точно! Я тут подумал: наши с тобой проблемы — такая суета по сравнению с проблемами… Ну, ты понимаешь…

— Понимаю.

— Вот мы и заедем, привезем подарки. Если тебе плохо, найди того, кому хуже… Хотя, я не думаю, что нам плохо…

— Нам хорошо.

— Нам повезло! Эти… как бы не ругаться, не знаю… Эти паразитарные суки висели на наших спинах, сосали из нас соки… Все, хватит! Валите лесом! Найдите себе других доноров! Да?

— Да!

Сейчас главное не засмеяться икающим таким, истеричным смехом. Иначе совсем движущийся филиал психушки.

Игорь вышел из ванной, начал искать обувь. Оля смотрела, ласково улыбаясь.

— И куда ты?

— Не знаю.

— Тебе некуда.

Молчит, зло ковыряется с ремнем.

— Игорь, а что дальше?

— Не знаю.

— Я знаю. Твоя Таня тебя простит, потому что такой мужчина, как ты, ей в жизни не обломится! И ты снова начнешь жить этой своей никакой жизнью! Ничего не изменится!

— Простит?

— Конечно, простит! Кому она, кроме тебя, нужна?

— Не трогай ее, а?

— Да легко! Очень надо!

Но Игоря отпустило, он даже как-то приостановил процесс одевания.

— А Вадим?

— Он тоже… Наверное… Но мне по фигу. Я с ним жить больше не собираюсь!

— Почему?

— Потому, что мне с ним скучно! Я не хочу его видеть, меня его запах бесит, его голос! Понимаешь? Жизнь одна, я не хочу ее потратить на такое! Я хочу, чтобы ярко, интересно!

— И что ты будешь делать?

— Не знаю, — Оля весело пожала плечами. — Может, в Москву уеду, может, еще куда! Я сама себе хозяйка!

Игорь задумался, сел рядом.

— Слушай, это… Ну, в общем… Я не хотел…

— Можешь не извиняться, это я тебя совратила! Ты тут ни при чем!

— Ты?

— Конечно.

— Да ладно…

— А что, ты думаешь, кто-то еще был? Третий?

— Нет, я просто знаю, что я сам… Я же тоже… Живой…

— И что дальше? Живой — и что?

— Ну, что? — Игорь совсем успокоился, даже заулыбался. — Просто я нормальный мужик, реагирую на красивых женщин…

— А я красивая?

— Ты? Очень. Я таких, как ты, не встречал.

— И не встретишь! — нежно шепнула Оля, оголяя ножку. Только что куталась в одежки, а тут вдруг решила охладиться.

— Это точно, — Игорь посмотрел на эту ножку. — Уже не встречу.

— Никогда больше у тебя не будет такой красивой женщины. Ни-ког-да!

Игорь встал, чтобы уйти, хотя настроение было такое… странное. И что-то такое зажглось в черепушке…

— Ну, спасибо за вечер! Извините, что натоптал!

— Ничего, я простила! Иди, балдей! Эй!

Игорь обернулся. Оля на мгновение распахнула одежки, сверкнула прелестями.

— Чтобы запомнил!

И снова закуталась.

Тогда Игорь вздохнул, улыбнулся, хрустнул зубами и пошел назад. Шел медленно, по пути расстегивая ремень и джинсы.

— Запомнить, значит? Уйти и запомнить? Ладно, постараюсь… Запомнить получше…

Врачи не очень сопротивлялись — родственников в такой день пускали без особых претензий, даже вечером. К тому же, Вадим Иванович уже успел стать добрым другом и спонсором. А как же не пустить друга и спонсора?

— Бахилы наденьте только!

Потом Вадим и Таня стояли и наблюдали через окошко крохотную детку, молчали. Детка спала, но аппараты рядом с ней активно жили, фиксируя данные. Рисовали маленькую человеческую жизнь — сплошные острые углы, безумная пикающая линия.

— Вот я стою сейчас здесь, — Вадим смотрел на эту линию. — Я здесь стою, и это пик моей жизни. Больше, чем сейчас, я еще не жил… И на этом пике я на таком дне…

Зеленая ниточка задержалась внизу экрана и дернулась вверх.

— Ты выкарабкаешься, — сказала Таня. — И я. Мы привычные.

Это хорошо, когда острые пики и нервная линия. Гораздо хуже, когда прямая. Это и не жизнь уже…

Пришла медсестра. Ей было приятно — новогодний подарок сам приехал, никто и не ждал. Любимые конфеты, очень дорогие, сама бы не купила. А тут Вадим Иванович привез. Приятно. Если сейчас удержаться и не открыть, то можно будет потом тоже кому-то подарить. Хорошие конфеты — реальная внутренняя валюта.

— Анализы у нее неплохие, — сообщила медсестра. — Есть проблемы с давлением и температурой, но уже скоро собираемся выписать ее в общую палату. Приходите в гости!

— Придем. Что-то еще надо?

— Да, Вадим Иванович! Там вам список приготовили! Один ребенок поступил с трахеотомией, так ему надо гомогенизированное питание, одежки с широким горлом. И маме не помешало бы хоть какой-то халат на смену, а то у нее одна майка старая… Еще дети просят музыкальный центр, им хочется музыку слушать…

— Хорошо, все купим…

— Скажите, — Таня не могла оторваться от окошка, — а как ее зовут?

— Даша. Это в роддоме назвали. Всех Дашами называли, модное имя. И ее назвали.

— А какие у Даши перспективы?

— Ну, какие… В принципе, с этой опухолью прогнозы благоприятные, операция прошла хорошо. Просто маленькая, слабая, недосмотренная, они все, которые без мам, такие.

— А сколько ей жить осталось?

— Ну… Я не могу знать… Но если после операции и химии два года рецидива не будет, то будет жить, сколько хочет.